О, мой ангел…
Шрифт:
Оуэн еще раз посмотрел на коричневую папку, лежавшую на столе. Надя по-прежнему оставалась для него женщиной, окутанной тайной. Почему она уехала из Нью-Йорка, где неплохо зарабатывала, выступая в ночных клубах? Почему предпочла переселиться в их маленький городок? Ближайший ночной клуб располагался от Кроу Хеда в тридцати с лишком милях — в Эшвилле. По контракту, который истекал к концу нынешнего года, Надя должна была записать большой диск — детские песенки под общим названием «Животные под кроватью» — да к тому же исполнить их
Оуэн нехотя поднялся и засунул папку в ящик стола. Ответы на некоторые вопросы он получил, оставалось выяснить самую малость. Он взглянул на часы и поторопился запереть офис. Нужно было спешить. Тетушка Верна ждет его на игру в бридж, и целый вечер ему придется провести дома в окружении кузин и их приятельниц. У Оуэна иногда возникала мысль, что Клуб-Тетушки-Верны-По-Четвергам, как он его называл, был тщательно продуманной затеей сосватать ему какую-нибудь из местных девиц.
Надя с недоумением посмотрела на тетку Софию и покачала головой. Она хотела совсем иначе провести субботний день. Планы у нее были грандиозные. И вот теперь, пожалуйста.
— Оставь ты свое гадание на чае, — недовольно произнесла Надя.
София подвинула к племяннице старинную чашку.
— Нет, ты должна.
Эта чашка была фамильной ценностью, и София очень ею дорожила. Она совершила весь путь от аэропорта в Европе до Америки, ни на миг не выпуская чашку из рук.
— У твоей матери прошлой ночью опять был вещий сон.
— У мамы всегда сны вещие.
— Видение уже шестой раз повторяется, — сказала София, еще ближе подвигая чашку к Надиной руке. — Ну-ка, выпей все.
Надя осторожно прикоснулась к чашке и блюдцу. Еще очень давно София научилась гадать по чайному листу. Однажды она предсказала, что семья вскоре совершит далекое путешествие. Надя тогда решила, что все они уедут из России и переселятся либо в Германию, либо в Польшу, либо в какую-нибудь другую страну Восточной Европы.
Кто бы мог подумать тогда, шесть лет назад, что всем им предстоит обосноваться в Америке?
— Мать сердцем чувствует, что сон касается тебя. Ей страшно за свое старшее дитя.
Надя не стала противиться просьбе тетки, которая фактически была для нее второй матерью.
— Ты не любишь меня, София?
— Глупые вопросы не нуждаются в ответах. Теперь пей!
Надя взяла чашку и посмотрела на тетку.
— Я ничего не хочу слышать о высоком, смуглом и красивом незнакомце.
София, подбоченившись, смотрела, как Надя глотает чай.
— Я говорю только о том, что вижу собственными глазами, и ничего не выдумываю.
Надя выпила крепко заваренный напиток, не тронув распаренные чаинки. С торжественным видом она перевернула чашку и поставила ее на блюдце.
— Внутри, — сказала Надя, — ты найдешь только
Она отогнала возникший в памяти образ Оуэна Прескотта. Нехорошо, когда голова занята мужчиной.
София подождала пару секунд, пока капли жидкости не стекли со стенок чашки и перевернула ее. Потом осторожно поднесла чашку к свету и, держа ее обеими руками, заглянула внутрь.
А в это время Надя выбивала пальцами по столу такты своей новой песни — о крокодиле, у которого болели зубы, а ему никто не хотел помочь, потому что боялся быть съеденным. Она повторяла песенку раз за разом, стараясь отогнать мысли об Оуэне.
— Хм, — проворчала София, взглянув на племянницу. — Он принесет подарок.
— Кто?
София неопределенно покачала головой.
— Глупые вопросы не нуждаются в ответах.
Она снова осмотрела чашку.
— Я же сказала, что не желаю слушать ни о каком высоком, смуглом и красивом незнакомце, — сердито произнесла Надя. — Оставь свои басни для гаджо, из карманов которого ты собираешься извлечь последние центы.
— А я ничего такого и не говорю, — возразила София. — Кроме того, он больше не незнакомец.
Надя осторожно положила блюдце с чашкой в мойку и сполоснула их.
— Значит, мама видела вещий сон о нем? Романтические бредни, тетя. Бредни да и только.
Оуэн Прескотт был уважаемым человеком, известным праправнуком известного генерала. Следовательно, она даже мечтать о нем не смела.
— Вовсе нет, — София отвела взгляд от окна. — Я воочию вижу то, что приснилось твоей матери.
Она посмотрела на племянницу большими черными и грустными глазами, полными любви и сострадания.
— А музыка, голубка, больше не звучит в тебе.
Надя застыла с блюдцем в руках.
— Ты о чем это? Что, музыка покинула меня?
Краска схлынула с лица девушки. Близкие знали, как важна для нее музыка, и не только для нее — для всей семьи.
— Господи! Моя музыка!
— Да, да, твоя музыка, — София тщательно вытерла полотенцем и чашку и блюдце, взяв их из трясущихся рук Нади.
— Но она вернется ко мне? — с отчаянием и надеждой спросила Надя.
— Я не разглядела.
— Скажи, София, когда это произойдет?
— Я не заметила.
— Это он отнимет у меня музыку?
София пожала плечами и бережно уложила чашку с блюдцем в оклеенную изнутри бархатом сандаловую коробочку, которая также перешла ей по наследству от прабабки. То, что София заколебалась с ответом, могло означать: не знаю.
— А видела ли мама это в своем вещем сне?
Надина мать, Оленка, и три Надины тетки были так близки между собой, словно родились от одной матери. Четыре брата Кондратовичи прислушивались к ним больше, чем к своим женам. Оленка всегда рассказывала Софии без утайки обо всем, что ей снилось пророческого.