О, мой принц!
Шрифт:
Берем каждая по ребёночку, любуемся крохотными личиками, кружимся с ними, смеёмся от облегчения, с сожалением укладываем в добротную просторную колыбельку. Вот ещё хочется понянькаться с такими кукляшками.
Да и кому бы не захотелось таких лапочек понянчить? Девчушки уже положены в колыбельку, глазки обе закрыли, разморило, видно, от горячей-то водички. От умилённого созерцания кукляшек нас с Гальяной вдруг отвлёк вопль одной из бабок.
– Девки! – орёт бабка. – Вы пошто дитёв-то вместе положили?!
Мы с Гальяной
– Да чё такое, баб Глафир, ты чего шумишь-то? Кормить дитёв-то надоть, – рассудительно вступила в разговор Гальянка.
– Дитё одно не графское! – заорала бабка. – А какое не графское, как таперича узнать-то?!
Вторая бабка истово крестилась и о чём-то просила Создателя, мы с Гальяной мало что понимали, кроме того, что детей накормить бы надо, а бабки в неадеквате.
– Эли, не знаю, чё с бабушкой Глафирой, я за молоком сбегаю, а ты тута побудь, – Гальянка унеслась, а я попыталась достучаться до впавшей в странность бабки.
Однако бабка упорно несла какую-то чушь про какой-то труп. В общем, типичная реакция на пережитый шок. Потому что как я поняла, если бы тётка не разродилась, то обеим бабкам точно был бы кирдык. Вторая бабуля тем временем занялась всё-таки бывшей роженицей. Та пришла в себя и взирала на всех нас огромными глазами цвета топлёного меда.
– Мой сын, – прошептала новоявленная мать.
– Дочки у Вас, мамаша, дочки, сразу две! – очень я люблю людей радовать.
Сзади меня раздаётся грохот. Да ёлки-палки, что ж здесь все слабые-то такие, а? Теперь бабуля Глафира без чувств откинулась. Бабка, обтиравшая мамашу, дернулась было помочь, но была остановлена властным окриком последней: "Куда, Марьинила, после".
– Простите, ваша светлость, – бабка, как выяснилось, Марьинила, быстро поклонившись, продолжила протирать влажной тряпкой телеса светлости.
Да, блин, и что это за дела-то?
Не, ну серьезно, не поняла, что это за кошёлка драная? Бабуля Глафира и так, вообще-то, никакая, ей лет уже, наверное, сто. А эта молодая здоровая кобыла, и не оторвись от неё, надо же, тварюка какая, а. Я метнулась к поверженной бабуле, плеснув водицей, собралась было уже приступить к искусственному дыханию, но слава, как здесь говорят, Создателю, обошлось. Бабуля вскинулась, заморгала.
– Это что за отроковица? – вдруг вопросила кошёлка.
Оу, она меня и не помнит, надо же, роды всё же стресс большой.
– Дайте дочек, – продолжала сотрясать воздух недавняя роженица.
Крайне радостные бабульки наперегонки кинулись выполнять. Вообще, такое впечатление, что бабки как-то прямо в эйфорию впали, как будто сами родили. Примчалась Гальянка с кувшином молока и двумя крохотными бутылочками с намотанными на них беленькими тряпочками, что-то типа сосок.
– Подожди, Гальян, а на фига им молоко-то это, – дошло до меня, – им же сейчас титьку сунуть, да и все дела.
– Да что ты, благородным нельзя, на это кормилицы прибудуть поутру.
– Как нельзя-то, малышки смотри, синие какие, им сейчас точно титька нужна, а то помрут ещё, – для острастки добавила я.
– Упаси, Создатель, ведь и правда, в чём души-то у них держатся, – поддержали меня обе бабки.
– Ваша светлость, – кланяясь, Марьинила уже подкладывала малышек к груди их мамаши, – извольте покормить разок деток, уж больно слабенькие оне, их сиятельство осерчает, ежели помрут-то.
Не знаю уж, какой довод подействовал, но её светлость всё же позволила бабулькам приложить к каждой груди по малышке. Те будто только того и ждали, захлюпали своими ротиками, будто век не ели, носики свои сморщили, порозовели, мамашка их разулыбалась, на дочек глядя, да и все мы с облегчением вздохнули. Всё же так приятно, когда всё путём…
Глава 7
Элеонора.
К концу этого бесконечно длинного дня мы наконец-то сидим с Гальянкой в углу огромной чистейшей кухни с кучей каких-то котлов, разного размера каминов, ещё чего-то совершенно непонятного, и наконец-то я могу спокойно поесть.
Гальянка натащила мне кучу всего нереально вкусного. Продукты, кстати, те же, что и у нас, приготовлены только по-другому. Что-то типа тушёной картошки с мясом, котлетки, пирожки с чем-то сладким, вкусный горячий отвар типа компота или, может, это чай у них такой. Я, честно говоря, есть хочу так, что не особо разбираю, что там, мету всё подряд.
Бабуля Глафира с каким-то дедом уже отбыла, бабуля Марьинила несёт вахту у её светлости. Её светлость зовут Нэймэри. Гальянка взахлёб, беспрестанно оглядываясь, выкладывает подробности личной жизни этой самой Нэймэри.
Кошёлка она, оказывается, как я сразу и подумала, ещё та. Чуть что не так, сразу или на конюшню отсылает навоз чистить, или может и руки распустить. Один раз Гальянка ей молоко перегрела, так Нэймэри схватила вазу и приложила Гальянку по лицу так, что у Гальянки до сих пор остался небольшой шрам около уха, который Гальянка мне и продемонстрировала. Шрам почти незаметен, конечно, но сам факт.
Но Создатель, по словам Гальянки, эту Нэймэри наказал, да ещё как. Оказывается, Нэймери жена графа, владельца этого замка, его сиятельства Эдуарда Корнегейского.
Так вот, этот самый граф пропал на границе межмирья аккурат чуть больше восьми месяцев назад. И если бы эта самая Нэймэри вскорости после этого не объявила о своей беременности, то уже давно была бы в обители Скорбящих и шанса выйти оттуда у неё бы не было. Потому как ежели граф и вернулся бы, то забирать её оттуда точно бы не стал, потому как, по слухам, и так собирался её туда отправить незадолго до пропажи.