О нашем жилище
Шрифт:
Жилище - сюжет, по отношению к которому каждый чувствует себя специалистом. Быт, повседневное бытование каждого из нас развертывается в пространстве, ограниченном шестью гранями: четыре стены, пол, потолок. Что может быть более устойчивым, непрерывно возобновляющимся из поколения в поколение, чем наше жилище! Как, однако, обманчива эта простота, как иллюзорна ее устойчивость. Детство и юность моего поколения почти без исключений связаны со словами коммунальная квартира - для абсолютного большинства читателей этой книжки те же слова, к счастью, лишены непосредственного жизненного содержания. Для поколения моих родителей, ровесников нашего века, выражение «красный угол» было исполнено вполне конкретного значения: в этом углу комнаты, чаще всего на маленькой полочке, покрытой вязаной крючком, накрахмаленной салфеткой, стояла икона, а перед ней всегда мерцал огонек
Шесть граней быта - каркас жилища - остаются вроде бы теми же, что и тысячу лет назад… Но когда входит в оборот выражение «ванная комната»? Когда и где люди сообразили, что отдельные дома можно взгромоздить один на другой, и изобрели многоэтажный дом?
Что делало «черным» черный ход? Кто придумал лифт? Что определяло размер комнат в наших сегодняшних домах?
Подобных вопросов так много, что немедленно обнаруживается: «ключ» к пониманию дома, в котором мы живем, запрятан далеко в истории» человечества.
История архитектуры жилого дома относится к числу тем, коварство которых обнаруживается не сразу. В самом деле, история зодчества началась с жилища и никогда не оставляла этого постоянного и постоянно варьируемого сюжета. Чего же проще?
– Выбрать из долгой этой истории наиболее привлекательные факты и хронологически их упорядочить. Не тут-то было. Проглядывая несчетные книги по истории зодчества, быстро убеждаешься в том, что заурядное жилище занимает в них скромную, чуть ли не «задворную» позицию. Дворцы, крепости, храмы вплоть до середины XIX века - главные «герои» историка. Винить его в этом трудно, поскольку в течение тысячелетий средства, усилия, талант архитектора и художника были сосредоточены на создании именно дворцов, храмов, крепостей. Получается, что историю жилища приходится словно вылущивать из скорлупы, с сожалением откладывая в сторону великолепные чертежи и восхитительные гравюры. Для нашей темы они, увы, не понадобятся.
Обнаруживаешь также, что по меньшей мере три четверти нужного материала включены в иные исторические сочинения - в тексты археологов и этнографов. Веками, тысячелетиями основное, подавляющее множество жилищ возводилось, сооружалось, рубилось, слепливалось без участия профессионального архитектора. Это народная архитектура, которую вообще признали искусством строить лишь около ста лет назад те, для кого архитектура означала дворцы, крепости, храмы, банки, театры, вокзалы…
Как разобраться в нашей теме, если в разных уголках Земли люди творили и продолжают создавать столь разные жилые сооружения, становящиеся неотторжимой частью столь разнящихся культур, что охватить это разнообразие в одной небольшой книге не стоит и пытаться - пришлось бы обречь себя на такую скороговорку, что осмыслить хоть что-либо не достало бы времени. Наконец, когда произносят «жилище», создается впечатление, будто совершенно ясно, о чем идет речь. Но ведь это - самообман, ведь всякое время вкладывает в то же слово свое «естественное» содержание. Жилище - это пещера, вход в которую завешен шкурой; это глинобитное сооружение с коническим куполом и круглым отверстием в его вершине; это шестнадцатиэтажная «этажерка» из бетонных панелей на две сотни квартир; это деревянный сруб, на треть заполненный массивом каменной печи… все ответы правильны.
Получается так, что надо задать какие-то правила изложения, привести в порядок огромный материал, отобрать то, о чем пойдет речь в книжке, из обилия фактов, которые в нее не попадут. Раз уж «о нашем жилище», то следует, по-видимому, сосредоточиться на том, что предваряло, что предопределяло действительность жилищного строительства у нас, в нашей стране, сегодня и завтра. Это сложная действительность, предыстория которой восходит к древнейшим временам, но включает не все. Мы почти не будем касаться самостоятельной большой истории легкого переносного жилища, созданного охотниками и скотоводами разных континентов. Мы почти не будем затрагивать сложную, еще далеко не во всем понятную историю жилищ народов, издавна заселивших экваториальную зону Земли. Как ни обидно, мы почти не коснемся истории жилища великих восточных цивилизаций.
Что же тогда уместится на страницах книги? Это - первые шаги еще единого в культурном отношении человечества по созданию жилого дома как совершенно специфического типа среды существования живого на Земле. Это - долгая эволюция семейного жилища, отдельного, обособленного жилого дома - его история далеко не завершена. Это, в-третьих, ничуть не менее долгая эволюция коллективного жилища, в котором слова «дом» и «здание» связаны непростым отношением.
Поскольку книга невелика, а включить хочется многое, поскольку всякое описание того, что изображено на рисунке, как правило, «разрывает» повествование, я предпочел поместить как бы две книги в одну обложку. Одна - сплошной текст глав, где речь совсем не обязательно идет о тех сооружениях, что отображены в рисунках. Другая - шесть десятков рисунков, подписи к которым суть маленькие сочинения, обладающие относительной законченностью. Обе книги можно читать порознь или вместе: выбор - дело читателя. Рисунки выполнены автором и, за исключением нескольких копий чертежей, они сконструированы специально для достижения предельной наглядности.
Разумеется, тема жилища неисчерпаема - другие написали бы эту книжку иначе, выбрали бы для нее другие иллюстрации, назначили бы ей иную структуру. Тема позволяет двигаться по-разному. У автора получилось так.
ТАИНСТВО ЖИЛОГО ДОМА
На первый взгляд нет тайны. Уже к четырем годам жизни люди уверенно рисуют дома. Но вот странно: до сих пор, хотя большинство детей растут в окружении многоэтажных громад, особенно огромных рядом с юными художниками, на бумаге чаще всего возникает весьма древняя композиция. Как правило, хватает пятнадцати линий. Четыре расходуются на квадратик, две - на треугольник поверх квадратика, еще три помогают изобразить трубу на крыше и целых шесть черточек нужны для того, чтобы на «фасаде» изобразить квадратик поменьше и дважды его перечеркнуть - окошко.
Почему? Потому что мы рисуем прежде всего не то, что видим, а то, что знаем, и первый образ жилого дома порождается отнюдь не непосредственным наблюдением. Маленькому человеку чрезвычайно сложно охватить целостный облик жилого дома осмысленным взглядом. Подозреваю, что для многоэтажного сооружения такое вообще невозможно.
Дело в том, что первые самостоятельные изображения дома порождены другими изображениями. Их часто рисуют для малышей родители, их любовно и очень по-разному воспроизводят художники на страницах детских книжек. Книжки детские, но создают-то их взрослые, которые хотят, чтобы «было понятно», не всегда твердо зная, что понятно и почему. Получается, что рисунку, который только что завершен маленьким человеком, от напряжения прикусившим губу или кончик языка, никак не менее тысячи лет - в этом легко убедиться, проглядывая иллюстрации в книгах этнографов.
К концу четвертого класса дело обстоит по-иному. Окружающая действительность властно вторгается в сознание, и это вся действительность, а не только то, что каждый день перед глазами. И вот все чаще школьники нашей страны воспроизводят почти одну картинку. У одних «дом» может быть прямоугольником, у других - пятиугольником (так отображается взгляд снизу вверх, с угла, когда правила перспективы еще не вполне уяснены - очень похоже на изображения зданий у старинных иконописцев), но во всяком случае его покрывает относительно ровная сетка прямоугольников - окон. Поскольку это явно скучно, иные, в особенности девочки, аккуратно вставляют в прямоугольнички окон цветные треугольники занавесок и горшки с цветами. Всего два поколения назад такого рода рисунок был невозможен, хотя многоэтажные дома уже были. Всего два поколения назад для ученика или ученицы четвертого класса было вполне естественно нарисовать рядом с домом человека, который выше дома, потому что по ходу изображенного действия человек важнее. Сейчас таких рисунков не встретишь не только в Москве или Киеве, но и в Тихвине или Томске. Мир изменился. Но ведь он всегда менялся, только медленнее в одни эпохи, очень быстро в другие, значит, разумно предположить, что представление о жилище менялось всегда: когда медленнее, когда быстрее. И уж совсем резкой была первая великая смена обстановки: человек построил первый дом. Автору нестерпимо повторять написанное раньше, поэтому, отсылая тех, кому это интересно, к ранее изданной книжке [1], попытаюсь ту же историю рассказать иначе.