О них не упоминалось в сводках
Шрифт:
— Прекратите бесполезные атаки! Так всех людей погубим! — приказал Бураковский командиру батальона майору В. Н. Бирюкову. — Надо готовить все заново. Наступление продолжим с утра.
Короткий зимний день кончился, затихли и боевые действия. Обе стороны приводили себя в порядок.
Результаты первого дня операции оказались неутешительными не только для нас, но и для соседа справа. Он тоже не смог значительно продвинуться вперед.
— Плохо подавили артиллеристы оборону, вот и неудача, — сделал вывод Бураковский, когда мы с ним возвращались на командный пункт.
— Это, конечно, одна из причин, — согласился я. — Такую оборону надо
— Первый блин комом. И пожалуй, нам крепко влетит…
Но старшее начальство на этот раз было добросердечным. Почти не ругали. Бураковский объяснил это тем, что достигнут некоторый успех на главном направлении: войска 2-й ударной армии продвинулись там на три километра.
На командный пункт были вызваны все командиры частей. Бураковский выслушал их доклады и поставил задачу во что бы то ни стало овладеть Тортолово.
Но следующий день тоже не принес нам успеха. В 10 часов началась артподготовка. Шестьдесят пять орудий и минометов из ста пяти имевшихся у нас долбили Тортоловский опорный пункт. Но как только огонь был перенесен в глубину, уцелевшие огневые точки противника свинцовым ливнем прижали атакующую пехоту к земле. Наступать нашим было очень трудно: метель вихрила снег, встречный ветер бил в лицо. Из-за плохой видимости орудиям, стрелявшим прямой наводкой, невозможно было вести точный огонь по противнику. Только одной роте 2-го батальона удалось немного продвинуться вперед. 3-й батальон, атаковавший Тортолово в лоб, опять понес большие потери. Командир батальона доложил командиру бригады, что 1-я рота осталась без офицеров, и просил утвердить командиром этой роты старшину 1-й статьи Чекавинского. Полковник дал согласие.
Бураковский решил захватить Тортолово ночью и поручил Чекавинскому ворваться в этот опорный пункт. Остальные силы батальона должны были развить успех 1-й роты. Весь остаток дня и вечер прошли в подготовке ночного штурма; Чекавинский попросил, чтобы эта операция начиналась без всякого шума со стороны артиллерии. Бураковский его поддержал, и поэтому запланированный огневой налет по опорному пункту пришлось отменить.
Роту Чекавинского пополнили в основном уцелевшими моряками.
В 22 часа рота скрылась в непроглядной тьме. Бойцы проникли в ход сообщения, соединявший Тортоловский и Мишкинский опорные пункты, и подобрались с фланга к Тортолово. Чекавинский находился впереди и сам бесшумно «снимал» немецких часовых и наблюдателей.
Смельчаки внезапно атаковали противника, ворвались в его окопы, в дзоты и землянки. Об этой атаке известили нас треск автоматов и разрывы ручных гранат. Десятки осветительных ракет вспыхнули по всему фронту. Вражеские артиллеристы и минометчики, не разобравшись, в чем дело, открыли шквальный огонь по всем нашим траншеям, видимо полагая, что советская пехота перешла в наступление.
Между тем рота Чекавинского захватила часть Тортоловского опорного пункта, перебив там ошеломленных гитлеровцев. В этом бою осколком снаряда Чекавинскому оторвало левую руку, но он продолжал руководить бойцами, отражавшими контратаки противника.
Весь следующий день немцы пытались вернуть Тортолово, но безуспешно. Можно представить, как трудно было самому Чекавинскому и другим раненым бойцам, ослабевшим от потери крови. Но эвакуация была невозможна: рота находилась в огненном кольце, а подкрепление не подходило. Артиллеристы старались изо всех сил помочь им: отражали огнем своих батарей контратаки гитлеровцев против горстки моряков.
Вечером Чекавинского ранило еще раз: осколками были перебиты ключица, бедро и голень правой ноги. К этому времени под покровом темноты удалось подбросить в Тортолово подкрепление. В бессознательном состоянии Чекавинский был вынесен с поля боя. Носилки с почти безжизненным телом пронесли мимо нашего пункта. Врач, осмотрев раны моряка, доложил Бураковскому, что ранения смертельные и в медицинской помощи вряд ли он нуждается…
Однако сильный организм Чекавинского с помощью заботливых врачей, сестер и нянь победил. Полгода провел он в тыловом госпитале, прежде чем встал на ноги.
Об этом мы, однополчане, узнали много лет спустя от К. С. Работягова, бывшего комиссара батальона. Он первым случайно встретил Чекавинского в Москве…
В ночь на 15 января штурмовой отряд 3-го батальона под командованием сержанта Тищенко закрепил успех роты Чекавинского. На захваченные рубежи была послана 1-я рота 2-го батальона. Но она сбилась в темноте с нужного направления, заблудилась в разветвленной сети траншей и к утру попала в окопы 2-й роты 3 го батальона, приняв их за немецкие. Завязалась перестрелка. Пока разбирались, что и как, противник контратакой при поддержке артиллерии и танков обрушился на тортоловский гарнизон. Ценой больших потерь после ожесточенного трехчасового боя гитлеровцам удалось отбросить наших и завладеть Тортолово.
Продолжать наступление мы больше не могли: в ротах осталось по восьми — двенадцати человек.
В ночь на 17 января бригада сдала свой участок 450-му полку 265-й дивизии, а к рассвету сосредоточилась в лесах, в десяти-двенадцати километрах восточнее Тортолово. Артиллерийский и минометный дивизионы оставались еще несколько дней на прежних позициях для усиления 450-го полка.
На этом и закончилось участие бригады в прорыве блокады Ленинграда. 8-я армия не добилась существенного успеха, но своим наступлением она отвлекала силы противника от главного направления, перемалывала их, содействуя продвижению 2-й ударной армии.
Севернее нас разгорелось ожесточенное сражение. Обе стороны уже со второго дня операции начали вводить в бой вторые эшелоны, резервы, которые через день-два снова требовалось подкреплять свежими силами. Сама местность не благоприятствовала войскам 2-й ударной армии. Наступление шло среди торфяных болот. Танки не могли поддерживать наступающих: они проваливались в трясину. Противник засел в мощных опорных пунктах. С юга, с Синявинских высот, вражеским артиллеристам были как на ладони видны боевые порядки наших войск до самого Ладожского озера.
17 января между войсками Волховского и Ленинградского фронтов оставалась узкая полоска земли, на которой с тупым упорством сопротивлялся враг, усиленный свежей дивизией СС. Трудно представить, каково было волнение в войсках и в осажденном городе! Все ждали соединения фронтов.
И вот исторический момент наступил!
Утром 18 января части 2-й ударной армии Волховского фронта соединились с частями 67-й армии ленинградцев. Шестнадцатимесячная вражеская блокада пала, спасительные ворота в Ленинград были открыты. Окруженные и прижатые к Ладожскому озеру, гитлеровские войска пытались прорваться на юг, но были уничтожены. К концу дня образовался «коридор», который накрепко связал исстрадавшийся город с Родиной.