О Никите Царевом Гонце
Шрифт:
Ни ярмарки, царя тем боле
Не было там, как по злой воле,
Лишь дети бегали, играли
Друг с дружкой и забот не знали.
Плюс там ещё старик сидел
И искоса на всех смотрел.
Увидев парня, он сказал:
«Никита, ты не опоздал,
А ярмарка уж завтра будет,
И завтра царь, коль не забудет,
То к нам заедет, наберет
Себе рабочих наперед;
Тех, кто в селе не хочет жить,
Да при царе хочет служить,
И
Очень красиво говорить.
Но знай, в соседнее село
Перенесли ярмарку его,
Коль хочешь вовремя успеть,
То нечего сидеть-глазеть,
Сейчас вставай и направляйся,
Да только, слышь, не потеряйся!
Туда дорога через поле,
Где множество зверья на воле,
Потом дорога через лес,
Смотри, чтоб никуда не лез,
На месте долго не сидел,
И чтоб всегда назад смотрел,
И воду лишь с колодцев пей,
На девок всяких не глазей!
И, коли осторожен будешь,
И что сказал я, не забудешь,
То ты придешь к тому селу
Как раз вот к раннему утру».
Сказавши то, старик умолк.
«Лишь бы со слов случился толк,
Чтоб я к утру туда дошел
И на заре царя нашел».
И, развернувшися кругом,
Наперевес с большим узлом,
Никита смело зашагал,
Туда, где царь их вроде ждал,
В село, где завтра наберет
Он служащих там наперед;
Тех, кто в селе не хочет жить,
А при царе хочет служить,
И во дворце в покоях быть,
Да так красиво говорить.
А время шло, много случилось,
И солнышко уже садилась,
А герой наш шел да шел,
И тут он кое-что нашел.
Поля крестьян уже кончались,
Леса большие начинались,
Капканов тут понакидали,
Чтоб от зверья они спасали,
Что из лесу вдруг путь найдет,
Да мало ли что им взбредет…
И вот с узлом наперевес
Идет Никита через лес,
И песенку под нос поет,
Из узелка что-то жует,
Но вдруг, умолкнув, сразу встал,
Кусок чуть в горле не застрял,
Коль рассказал бы кто ему,
То не поверил б никому.
Огромный волк пред ним стоял,
Ногой в капкане он застрял,
Уши торчком и серый хвост,
Огромный, с человечий рост.
Остолбенел тут наш герой,
Не смог он справиться с собой –
С испугу сразу побелел,
Не устояв, на травку сел
И стал смотреть волку в глаза,
С которых потекла слеза,
Потом еще вдруг вслед за ней,
Из тех же всё грустных очей.
И тут же, русским
С коим Никита наш знаком,
Заговорил сей волк с Героем
Полусловами – полувоем:
«Ты помоги-ка мне, Никита,
Не будет никогда забыто
Добро твоё, я долг отдам
И помогу когда-то сам,
Коль человеческий обман
Скует тебе другой капкан,
Что причинит побольше боли,
Что испытал я поневоле,
Попавшись в эту-то ловушку.
Капкан поймал не ту зверушку…»
Услышав речь знакомой масти
Из волчьей, из клыкастой пасти,
Никита снова побелел
И вновь на травку он присел.
«Будешь пугаться? иль поможешь?
Поверь, Никита, ты-то сможешь,
Ведь у тебя судьба большая,
И вновь поверь, ведь я-то знаю».
Мало ли много ли прошло,
Но до Никиты тут дошло,
Что, либо зверю помогаешь,
Либо встаешь и убегаешь,
И все-таки как не крути,
То вариантов два, не три;
И выбирать надо скорее,
А то уж скоро вечереет.
Встал на ноги тут наш Герой,
И мигом справившись с собой,
Раскрыть капкан помог он волку,
Чтоб хоть сегодня было толку
От дел его всем и себе,
И русской матушке земле.
«Благодарю тебя, юнец,
От этой боли, наконец,
Помог избавиться ты смело,
Пусть и не очень-то умело,
Теперь судьбой к тебе привязан,
Тебе я жизнию обязан;
Сколь буду жить, я твой должник,
Коль нужно что, явлюсь я в миг,
Ты не стесняйся и зови,
Лишь крикни громко раза три,
И я примчусь хоть с конца света,
Быстрей меня, поверь уж, нету».
Сказавши это Чудо-Волк,
Издав зубами громкий щелк,
Пустился прочь с этой опушки
Со скоростью ядра из пушки,
Никита пока рот открыл,
Того и след давно простыл;
Пришлось герою тут вставать,
Свой рот обратно закрывать.
И ноги понесли вперед,
Туда, где царь вроде бы ждет,
В село, где ярмарка та будет,
Но кою царь, коль не забудет,
Утром заедет, наберет,
Себе рабочих наперед,
Тех, кто в селе не хочет жить,
А при царе хочет служить,
И во дворце в покоях быть,
Очень красиво говорить.
Вот из узла достав краюшку,
Покинул наш Герой опушку,
И зашагал он в темный лес
В лаптях, с узлом наперевес.
И так вот, не смыкая очи,
С начала до конца той ночи,
Никита шел к тому селу;