О поэтах. Поэзия социальная
Шрифт:
Вы видите. Начинается это красиво. У такого поэта на дне его души есть и звезды. Это такие простые стихи. «Сад расцвел, браток, пойдем! Что же ждет сердце мое!» А дальше ты уже ничего не узнаешь. Все может также кончиться кладбищем.
И все же блаженство: ароматом они опьяняют! Губы твои, поверь, горечь скрывают.Вот смотрите! Вы ожидаете, что будет дальше. И видите.
Песни и стихи о возлюбленных. Их должен такой варвар, как я, хорошенько обдумать и посвятить им новую главу.
Ты, лес хвойный, приласкай меня своей музыкой шумной, что люблю я так. Ты сына прими своего, родная земля, он пришел к тебе сил начерпать…Простите варвару и на будущее, господа.
Если уж ты ринулся в путь, став варваром, и в стихах молодых поэтов увидел лишь неестественную душевную горячность, то тебе теперь можно задать вопрос о том, что ты думаешь о поэтах, которые воспевают возлюбленных и поют о любви. Этот вопрос коварен тем, что ты, варвар, как можно предположить, тоже любишь.
Ну-ка давайте детально проанализируем, как поступает поэт, который задумал петь о возлюбленных.
Прежде всего он идет в ресторан, где есть официантка, поговорит с ней немного, а потом идет домой. Дома он берет лист бумаги, чернила, перо и пишет.
И читатель, таким образом, должен невольно страдать, потому что на свете есть рестораны, потому что есть официантки, потому что у этого бедняги есть бумага, чернила и перо.
Он должен читать, как такой поэт хотел бы «помолиться у ног неизвестной», как он хотел бы покрыть поцелуями «складчатую» юбку любви своей возлюбленной, как он с «извечным стоном на губах шатался б без нее по паркам…»
Ах, сколько опять грусти в песнях и стихах о возлюбленных!
Какие грустные перспективы вырисовываются перед читателем. Он готов удавиться на ее волосах. Он позволит зацеловать себя до смерти, что неважный комплимент для той, о которой он пишет стихи, поскольку народ говорит: «Поцелуй меня, все равно умирать», а поэт, разумеется, в иной форме — сладко: «Позволяю тебе зацеловать себя до смерти».
А кто же эти существа, которые зацеловывают до смерти? В большинстве случаев они белые. Правда, черных возлюбленных на свете немало, а Африка ими кишит, но если бы вы взяли в руки какую-нибудь книжку стихов о возлюбленных, то вы бы не нашли там упоминания о черной возлюбленной. Там одни белые. Двести тридцать три раза и все «белая». Она подходит для окружения. Такое было бы, конечно, профанацией, если бы поэт начал поверять всему свету, что его возлюбленная мыла себе ноги. Ножки существ женского пола еще до их появления в стихах хорошо вымыты, и поэтому поэт может смело петь: «Счастье всасывал я из ног Твоих, Светлая!»
Некоторые восхищаются мизинчиком на ее ножке н представляют себе, как было бы красиво, если бы на каждый палец ноги было одето колечко верности.
Поэт раздевает свою милую на глазах у общественности. Горькой слезой он поливает бока своей обнаженной и бледной возлюбленной. А это уже похоже на порнографию А другой хочет извлечь из пышного тела своей «бледной» несколько — количество не так важно — прекрасных миров. Но только в двух-трех случаях «небосвод над этой любовью смеется» вместе с читателями. По угрюмому краю бегают нагие бледные девушки. Это происходит не днем, наверное, потому, чтобы не оскорблять стыдливости читателей. Темная ночь — любимейшее время для «вылазок» возлюбленных таких поэтов.
Послушай, успокой свое сердце, мы, может, однажды с тобой упадем как тот раз в черную, темную ночь.Весьма неутешительные обстоятельства. Я живо представляю себе одного молодого поэта, как он бегает по этой темной, пустынной местности ночью со своей возлюбленной во время исключительно важное, то есть когда «горы по краю идут». И такие «хождения» гор, туризм чешских и других горных вершин излюблены в стихах о милых. Горы идут, а он на них смотрит со своей любимой. Может быть, своей возлюбленной он мог бы это внушить, поскольку возлюбленные изображены в стихах весьма привлекательно — так они преданны. Ей он может, например, внушить, что он видел, как Петршин шел в направлении к Жижкову, но читатель не позволит себя так легко провести.
Возлюбленные поэтов — это вообще самые удивительные существа. Много их ходит по свету нагими. «Я видел нагую ее на прогулке…»
Он видел. Он, поэт, кое-что видел. Он, например, заметил, как на грудь девы села летучая мышь. Об этой особой прихоти летучей мыши он сообщает миру в двустишии. Поэт вообще любит информировать не только о том, что он видел, но и о том, что ему снилось.
Мне снилось, как шла Ты Утром Белая, Ты бороздою жизни шла к печальным горизонтам…Смотрите, какой мастер этот поэт, и человек он разносторонний, он знает, что
запашет борозды и вырастит там хлеб, насытит тем, что любовь его потребует.Вы видите! Честь таким молодцам. На какой-то момент он становится аграрием, а потом набрасывается на освоение ремесла пекаря.
Как солнце девушка моя, я — снег, весной я белый, растаю по вершинам, лишь улыбка засияет милая твоя.Посмотрите! Он сам себе признается в том, что от него останется только немного воды.
Есть звезды и солнце у меня, здесь со мною девушка моя, на губах ее бокал вина, что от всех страданий исцелит.Хотя тот бедняга писал такое в винном погребке в присутствии ворчливого хозяина, но это не помешало ему так беззастенчиво лгать.
И они лгут! Сначала такие поэты обманывают наборщика, который набирает плоды их трудов, потом корректора и, наконец, читателя.
Молодец не был дальше окрестностей Праги, но это ему вовсе не помешало написать
Есть сентиментальные, фальшивые и Каины.
Я Каином был, ты Абелем была, я обманул тебя, ты Каина убила.А в Библии наоборот.