О похожести
Шрифт:
Не успели мы опомниться, как выехали в улицы, запруженные полуодетой толпой. Большинство людей были в купальных костюмах, прямо с пляжей, загорелые, с вытаращенными глазами, неистовые. Они колотили по крышам машин, влезали в окна, кричали:
– Какая страна? Советский Союз? Ура, руссо! Артисто руссо! Ура!
Разумеется, так кричали всем, не только нам, восторг – всем без исключения.
Сейчас я не могу вспомнить ни одного человека из этой толпы, за исключением рыжей, невероятно толстой дамы в зеленом купальнике, которая стояла на угловом барьере и делала ножищами канканные
Только лишь возле отеля «Эрмитаж» полиции удалось очистить маленький четырехугольник асфальта, оцепить его проволокой. Полицейские крутили дубинками, рычали на напиравших курортников. «Шевролеты» каравана медлительной змеей подползали к «Эрмитажу». Вот стали выходить артисты. Взрыв потряс небо, когда, волоча длинные руки, к стеклянным дверям прошел Чак Палане. Оказывается, этот парень невероятно популярен среди жителей Нового Света как герой бесчисленных вестернов. Взрыв еще большей силы раздался, когда продефилировала сияющая танцующая бомбочка – Амбар Ла-Фокс. Каждый шофер Аргентины носит в кармане фотографию Амбар в костюме топлес. И так пошло – взрыв за взрывом.
Вася сделал снимок толпы, напирающей на проволоку, и вот сейчас я смотрю на него. Впереди толстая девочка с авторучкой и альбомом для автографов, рядом мальчик в трусах, очень мускулистый, прямо маленький культурист, парень в полосатой рубашке держит за плечи девушку в купальнике, девушка и сама вроде «эстреллы», то есть звезды, а позади пожилые матроны и усачи, и лица у всех этих людей такие, как будто смотрят они на оживших духов.
Вот, наконец, мы входим в свой номер на пятом этаже «Эрмитажа». Прямо под окнами площадь, забитая людьми и машинами, дальше пляж, просвечивающий белым песком сквозь полосатые тенты, дальше ровная пенная линия прибоя, дальше ровно идущие волны. В волнах раскачиваются огромные бутылки «мартини», «чинцано» и «кока-кола», они укреплены на противоакульих заграждениях. В небе висят рекламные колбасы и шары.
– Вася, где это мы с тобой? – спрашиваю у Ливанова.
– Это что, все существует в действительности? – интересуется Ливанов.
– Ну-ка, отцы, хватит болтать, в темпе бриться и наряжаться, – командует Альберт Бурлак. – Через час гала-парад, старикашечки.
Черт бы побрал эти гала-парады! Сейчас бы на пляж, посидеть бы возле прибоя, а потом выпить бы пива и погулять по этому странному городу. Я отказываюсь, примите мой отказ. Никто отказа не принял.
9. Коровы
Компания Сиракузерса сильно задержалась в Кастелли и теперь мчалась в Мар-дель-Плата в полной уже темноте. В машине было очень душно, эр кондишн сломался, не в силах перерабатывать винные пары. Друзья клевали носом, а старлетки дурными голосами пели жалостную песню о погибшей молодости. Навстречу тянулись могучие треллеры со скотом. Коровы, узнавая своего хозяина, возбужденно мычали. Может быть, каждой из них на зеленых пастбищах детства, юности и зрелости снился иногда страшный сон – летящий в сиянии фар красный «Рамблер» и пунцово-багровый человек за рулем.
Сиракузерс дремал, навалившись на руль, сквозь сон сигналил своему богатству. Вдруг он
– Я самый богатый. Я такой богатый, что просто ужас. Вы даже не представляете, девки, какой я богатый. Я могу каждой из вас поставить золотой памятник величиной с Эмпайр-Стейт-Билдинг. Я богатей первого сорта!
– А я самый умный, – сказал Бомбардини. – Я умный, как все газеты и журналы мира вместе взятые. Я самый умный критик-эрудит, и вдобавок я еще философ. У меня мозг как земной шар!
– А я самый сильный, – сказал генерал. – У меня тяга, как у космической ракеты. Я сильный, как крейсер или как танковый полк. Я силач высшего порядка!
– А я самая красивая! – закричала первая старлетка. – Я Клеопатра, Нефертити и Амбар Ла-Фокс, вместе взятые. Я чемпионша красоты!
– Нет, я! – завизжала вторая старлетка.
– Нет, я! – зарыдала третья.
– А я вас всех куплю! – захохотал Сиракузерс. – Забыли, что ли, где живете? В мире, где все продается и покупается. Я ваш ум куплю, и вашу силу, и красоту, конечно, приберу к рукам, а вам всем поставлю золотые памятники. Во!
– Кукиш! Не купишь! – рявкнул генерал.
Началась какая-то странная ссора. Все стали колотить друг друга, вцепляться, пока не сплелись в одно огромное целое. Через минуту лимузин врезался в фургон со скотом.
Ударом «Рамблер» выкинуло в пампу, а фургон завалился в кювет. Коровы мигом разнесли фургон и, выставив рога, помчались к красному лимузину. Сиракузерс, выскочивший из машины, тут же налетел на рог, булькнул и опал. Жилистый парнюга водитель криками и пинками отогнал стадо и подбежал к лежащему Сиракузерсу, вокруг которого в скорбном молчании уже стояли ни капельки не пострадавшие пассажиры «Рамблера».
– Все в порядке, – вдруг весело сказал Сиракузерс, – капиталисты не сдаются. У меня всегда – на всякий пожарный – пластырь с клапаном при себе.
Он вынул пластырь и мгновенно залепил отверстие в пузе. Клапан забулькал и захрипел, отводя газы.
– Это даже полезно иногда, – сказал Сиракузерс, вставая. – Хороший удар рогом в живот иной раз не помешает.
– А вы кто такой будете? – зажимая нос, спросил водитель.
– Я ваш босс, знаменитый Сиракузерс.
– Тогда поделом вам – опять зарплату урезали, – сплюнул водитель.
– Апеллируйте в профсоюз! – рявкнул Сиракузерс.
В фестивальный город Мар-дель-Плата красный «Рамблер» въехал лишь под утро, влекомый упряжкой из трех отборных коров. Старлетки в костюмах топлес сидели верхом на коровах. Репортерский полк мгновенно был поднят на ноги. С этого утра началась головокружительная карьера наших старлеток.
10. Бессонница
На фестивале вне конкурса демонстрировался «Процесс» Орсона Уэлса по знаменитому роману Кафки. Это был букет звезд первой величины – Антони Перкинс, Жанна Моро, Роми Шнайдер, – и надо сказать, что звезды в этом фильме всерьез показали, на что они способны. Это были бесконечные, совершенно бесконечные, до ужаса бесконечные коридоры и неожиданные тупики, мрачные углы, из которых уже нет выхода.