О положении в биологической науке
Шрифт:
Если в основу своего учения Дарвин положил идею непрерывной изменяемости живой природы, то менделисты-морганисты в основу своих исследований положили изыскание «аргументов» неизменности наследственных свойств живых организмов. Утверждение же о неизменяемости наследственных свойств организмов логически ведет к представлениям о неизменности всей живой природы в целом.
Это антидарвиновское, антиэволюционное учение получило свое выражение также и в нашей биологической науке. Как известно, одним из активных пропагандистов менделизма-морганизма у нас, в конце 20-х годов, выступал профессор Ю.А. Филипченко. Он писал следующее:
«…учение об изменчивости и вся современная генетика,
«…эволюционная теория, – писал он, – всегда была и будет только гипотезой, ибо превращение видов не относится к числу явлений, которые можно наблюдать воочию» (там же, стр. 250).
По мнению того же Филипченко, все говорит «в пользу автогенеза – развития под влиянием каких-то внутренних сил, заложенных в самих организмах» (Филипченко, Эволюционная идея в биологии, 1926 г., стр. 202).
Таковы были взгляды одного из активных представителей менделевско-моргановского направления у нас.
В качестве другого ярого защитника вейсманизма и автогенеза выступал у нас также (евгенист и проповедник расовых теорий в биологии) профессор Н.К. Кольцов. Исходя из теории автогенеза и «чистых наследственных линий», профессор Кольцов преподносил в своих писаниях под флагом науки реакционнейший и сумасшедший бред. Так, он писал: «Те, кто делал историю Европы, принадлежат к немногим наследственным линиям, и эти линии тесно связаны между; собой кровным родством» (Н.К. Кольцов, Генеалогия Ч. Дарвина и И.Ф. Гальтона. Русский евгенический журнал, т. I, вып. 1, ГИЗ, 1922 г., стр. 69).
Теория Вейсмана – Менделя – Моргана получила также выражение в работах Серебровского, Дубинина, Жебрака и ныне разрабатывается в работах Шмальгаузена. «Труды» академика Шмальгаузена в настоящее время являются центральными работами, представляющими и выражающими менделизм-морганизм у нас на современном этапе.
Иногда представители формальной генетики обижаются, когда их называют менделистами-морганистами. Они говорят, что они не полностью последователи Менделя и Моргана, что они, видите ли, в таких-то статьях и на таких-то собраниях сделали такие-то и такие-то оговорки. Но как быть, если сам академик Шмальгаузен в своей последней работе «Факторы эволюции» (1946 г.) пишет: «Мутация есть всегда новоприобретение организма, а модификация есть некоторая надстройка – вариант существующей уже организации. Мутация передается потомству в строго закономерном порядке. Эти закономерности были вскрыты Г. Менделем. Они были в основном подтверждены и подверглись очень глубокому анализу в современной генетике (в особенности – в школе Т.Г. Моргана)».
Мы видим, таким образом, что академик Шмальгаузен ссылается на Менделя и Моргана, кад на главные авторитеты, раскрывшие основные закономерности мутационных изменений.
Несмотря на многочисленные оговорки, которые можно найти в книгах Шмальгаузена, его концепция, его основная точка зрения, изложенная в ряде его работ и, в особенности, в книге «Факторы эволюции», воспроизводит авто генетическую вейсманистскую концепцию в биологии. В качестве важнейшего понятия, призванного объяснить основы эволюции, им устанавливается понятие «субстрата филогенеза».
Так как задачей филогении является, как известно, открытие законов природы, по которым возникают и развиваются различные виды организмов, то, естественно, что «субстрат филогенеза» и
Приведу некоторые высказывания автора книги «Факторы эволюции». Академик Шмальгаузен пишет:
«…ядерные структуры являются специфическим субстратом филогенеза, в котором фиксируются все наследственные изменения, т.е. все изменения нормы реакций, в том числе и изменения онтогенеза, изменения организации и ее признаков и изменения в приспособительных реакциях (модификациях) индивидуального организма» (стр. 74).
Таким образом, в «субстрате филогенеза» имеется все: и наследственные изменения, и модификации, и изменения онтогенеза, и мутации.
«Субстрат филогенеза» – метафизическое и схоластическое понятие. По сути дела, это лишь другое выражение вейсманистского «вещества наследственности», повторение старых, давно разоблаченных у нас реакционных идей о «генофонде», с которыми носились представители формальной генетики.
В полном соответствии с вейсманизмом, Шмальгаузен отрицает существенное значение внешнего фактора в эволюции органических форм.
«Внешний фактор, – пишет академик Шмальгаузен, – дает при достижении порога реактивности тканей организма лишь первый толчок, приводящий в действие внутренний механизм определенного комплекса формообразовательных процессов. Он не детерминирует ни качества, ни масштаба реакции. В лучшем случае (да и то не всегда) внешний фактор определяет лишь время и иногда место ее реализации» («Факторы эволюции», 1946 г., стр. 82).
Такова роль, по мнению академика Шмальгаузена, внешнего фактора в эволюции. Он не является причиной, он не детерминирует ни качества, ни масштаба реакции организма на среду. Все заложено в так называемом «субстрате филогенеза».
Далее академик Шмальгаузен пишет: «При автономном развитии роль внешних факторов снижается еще более, чем при авторегуляторном формообразовании. Основное значение переходит к внутренним факторам развития. Внешние факторы теряют роль пускового механизма – все морфогенетические реакции включаются под влиянием внутренних факторов» («Факторы эволюции», стр. 84).
Автор допускает, что внешний фактор может играть хотя бы известную роль «пускового механизма», а затем он отрицает и эту роль. При «автономном развитии» организмов все «морфогенетические реакции» происходят только «под влиянием внутренних факторов».
Таковы позиции академика Шмальгаузена, изложенные в его книге «Факторы эволюции». Они со всей ясностью говорят о том, что в основных своих положениях, несмотря на отдельные оговорки или даже критические замечания в адрес Вейсмана и Менделя, основная теоретическая исходная база, основная позиция академика Шмальгаузена совершенно ясна: это позиция вейсманизма.
Академик Шмальгаузен в своей книге «Факторы эволюции» и в других работах развивает вредные, антинаучные положения о соотношении между «дикими» формами органического мира и «культурными формами». Он считает, что в диких формах существовали невскрытые, невыявленные или, как он пишет, «запасные мутации», «резервы мутационных изменений». Сортообразование и породообразование есть не что иное, как только раскрытие этих резервов мутаций, которые априори заложены в диких формах. Таким образом, получается, что культурные виды растительного и животного мира, собственно, не являются продуктами культуры, продуктами огромной производительной работы поколений людей, теоретиков и практиков земледелия и животноводства, а лишь только результатом «выявления» резерва изменчивости, заранее заложенного (позволительно в данном случае спросить – кем?) в «диких» формах.