О понимании

Раджниш Бхагаван Шри

Такую дистанцию создает медитация, она дает тебе перспективу. Ты поднимаешься над проблемой. Меняется уровень восприятия. В психоанализе ты остаешься на том же уровне. И этот уровень никогда не меняется; ты к нему привязан. Не меняются ни твой уровень осознания, ни твое сознание, ни твоя способность к созерцанию. В медитации ты поднимаешься все выше и выше. На свои проблемы ты можешь взглянуть сверху. Теперь они где-то там, в долине, а ты поднялся на холм. С этой точки, с этой высоты все проблемы выглядят по-другому. И чем больше дистанция, тем больше растет твоя способность смотреть на них со стороны, как будто они и не твои вовсе.

Запомни

одно: если проблема не твоя, ты всегда можешь дать хороший совет, как ее разрешить. Если это чья-то чужая проблема, если в беде кто-то другой, у тебя всегда найдется немного мудрости, ты дашь дельный совет. Но, если проблема твоя, то ты просто не знаешь, что делать. Что же произошло? Проблема та же самая, но теперь она касается тебя. Когда эта проблема была чужой, ты был на расстоянии, с которого и смотрел на нее беспристрастно. Любой человек может быть хорошим советчиком для других, но когда дело касается его, то вся его мудрость куда-то девается, потому что исчезает та самая дистанция.

Вот в семье кто-то умирает, и все родственники безутешны: мы можем дать хороший совет. Ты можешь сказать, что душа бессмертна, что ничто в этом мире не умирает, а жизнь вечна. Но когда умирает человек, которого ты любил, который что-то для тебя значил, был тебе близок, то ты рыдаешь и стонешь. У тебя уже не получится сказать себе то же самое — что жизнь вечна и никто никогда не умирает. Все это выглядит несколько странно.

Так что помни: когда даешь советы другим, ты можешь выглядеть глупо. Если ты скажешь кому-то, у кого умер близкий человек, что жизнь вечна, он подумает, что ты идиот. Ты несешь чушь. Он знает, каково это, когда теряешь любимого человека. Тут не поможет никакая философия. И он знает, почему ты все это говоришь — потому что эта проблема тебя не касается. Ты можешь себе позволить быть мудрым, а он — нет.

Благодаря медитации ты поднимаешься над своим обычным существованием. Внутри тебя рождается новое состояние, точка, с которой ты можешь взглянуть на все происходящее новым взглядом. Появляется дистанция. Проблемы никуда не деваются, но теперь они очень далеко, как будто все это происходит не с тобой. Теперь ты сам можешь давать себе советы, но они уже не нужны. Сама дистанция сделает тебя мудрым.

Вся техника медитации заключается в создании дистанции между проблемами и тобой. Вот сейчас ты настолько запутался в своих проблемах, что не в состоянии думать, размышлять, ты не можешь выйти за рамки проблем, не можешь взглянуть на них со стороны.

Психоанализ помогает только видоизменить ситуацию. Это не трансформация; в этом заключается одна проблема. А вторая состоит в том, что психоанализ делает тебя зависимым. Тебе нужен эксперт, который сделает все. На это уйдет три, четыре года, а если проблема серьезная — то и все пять лет. Ты просто попадешь в зависимость, и ты не развиваешься. Скорее наоборот, ты будешь становиться все более и более зависимым. Каждый день — ну, или два-три раза в неделю — ты будешь испытывать потребность в этом психоаналитике. Если ты пропустишь прием, тебе будет не по себе. Если ты перестанешь ходить к психоаналитику, то будешь чувствовать себя потерянным. Это становится похожим на алкогольную зависимость. Ты впадаешь в зависимость от кого-то, кто является специалистом. Ты можешь рассказать этому человеку о своей проблеме, и он решит ее. Вы все обсудите, найдете причины проблемы в твоем подсознании. Но сделает это другой человек; решит проблему кто-то другой.

Помни, если проблема решена не тобой, это решение не добавит тебе зрелости. Если проблему решил другой человек, то это решение может добавить зрелости ему, но не тебе. Ты можешь стать еще более незрелым; и потом, когда у тебя будут возникать новые проблемы, тебе понадобится совет специалиста, профессионала. Правда, я не думаю, что сами психоаналитики как-то развиваются благодаря решению твоих проблем, поскольку они ходят за психоанализом к другим психоаналитикам. У них свои собственные проблемы. Они решают твои проблемы и не могут решить своих. Здесь опять вопрос дистанции.

Каждый психоаналитик ходит к другому со своими проблемами. Это как в медицине. Если врач заболевает, он не может поставить диагноз самому себе. Это все так близко, что ему страшно, лучше он пойдет к другому врачу. Если ты хирург, ты же не можешь сам себя оперировать, или можешь? Нет дистанции. Очень сложно оперировать самого себя. А когда заболеет твоя жена и ей понадобится серьезная операция — это тоже будет тяжело, ты не сможешь ее оперировать: у тебя будут дрожать руки. Она для тебя близкий человек, и тебе будет страшно: ты не сможешь быть хорошим хирургом. Придется позвать другого хирурга, чтобы он прооперировал твою жену.

Что же происходит? Ты хирург и провел уже много операций. Но оперировать своего ребенка или жену ты не сможешь, дистанция недостаточна — ее почти нет, а без нее ты не можешь быть беспристрастным. Поэтому психоаналитик может помочь другим, но, когда он сам оказывается в беде, ему нужны советы постороннего, нужно, чтобы другой специалист провел психоанализ.

И как же это странно, когда даже такой человек, как Вильгельм Райх, в конце концов сошел с ума. Невозможно себе представить, чтобы Гаутама Будда сошел с ума, а ты можешь это представить? Если бы Будда мог сойти с ума, то из этих страданий нет никакого выхода. Просто невероятно, чтобы Будда сошел с ума.

Посмотри на жизнь Зигмунда Фрейда. Он отец и основатель психоанализа; он очень глубоко проник в суть проблем. Но в том, что касается его самого, ни одна проблема решена не была. Ни одна! Страх был для него такой же проблемой, как и для любого другого человека. Он был полон страхов и переживаний. У него случались такие приступы гнева, что он мог потерять сознание. Этот человек так много знал о человеческом разуме, но, когда дело касалось его самого, похоже, что все эти знания были абсолютно бесполезны.

Юнг тоже, когда переживал глубокую тревогу, терял сознание; у него были припадки. В чем же заключается проблема? Опять в наличии дистанции. Они размышляли над проблемами, но их сознание не расширилось. Мыслили они рассудочно, логично, въедливо, пришли к некоторым умозаключениям. И, наверное, в чем-то были правы, но суть не в этом. Их сознание не расширилось, они не переступили пределы. А без этого проблему ты решить не сможешь; ее можно только видоизменить.

В последние дни своей жизни Фрейд говорил, что человек неизлечим. Правда, человек способен приспосабливаться, но это самое большее, на что мы можем рассчитывать; другой надежды нет. И это все! Фрейд говорит, что человек не может быть счастлив. Мы можем сделать его не таким несчастным, но не более того. Вот так. Ну и какое же решение может прийти при таком подходе? И это после сорока лет работы с людьми! Он делает вывод, что человеку помочь нельзя, что страдание заложено в самой нашей природе и мы обречены страдать.