О понимании
Шрифт:
Есть такая греческая легенда: у одного сумасшедшего царя был великолепный дом, предназначенный только для приема гостей. В этом доме он поставил кровать из золота. Гости тоже были царями. И когда такой гость входил в дом, он не верил своим глазам — его так тепло встретили, с таким почетом и уважением: «А люди говорят, что этот царь сумасшедший! Неправда это». Но вскоре им приходилось убеждаться, что хозяин и правда ненормальный. А дело было вот в чем: гость должен был точно поместиться на кровати. Если он был длиннее, то его следовало укоротить — отрезать кусок от ног. Если же он был короче...
Идея сделать всех равными, подрезать под один размер — экономически, с помощью образования, другими способами — эта идея абсурдна, ведь неравенство проявится в чем-то другом. Люди отличаются внешностью. Не все одинаково красивы — значит, пластическая хирургия должна сделать красивыми всех. У людей разный цвет кожи — значит, в один прекрасный день им введут какие-то пигменты и все станут одного цвета.
Все в мире неповторимо: ты не найдешь двух одинаковых людей. А коммунисты, к примеру, считают, что все человечество должно быть равным. Нельзя уравнять людей интеллектуально. Гений музыканта и гений математика — это совершенно разные миры. Если ты хочешь, чтобы они были равны, тебе придется уничтожить высоты, наивысшие проявления гения, и свести их к наименьшему общему знаменателю. Тогда коммунизм станет величайшей бойней, которая когда-либо случалась в человеческой истории.
Я выступаю за уникальность каждого человека. Да, каждому нужно дать равные возможности быть собой. Иными словами, каждый человек должен иметь равные возможности быть неравным, неповторимым. Возможности нужно дать, но математик должен оставаться математиком, а музыкант — музыкантом.
Но до сих пор ни одно общество не позволяло индивидууму быть свободным. Ты думаешь, ты свободен. Это лишь иллюзия. Человечество станет свободным только тогда, когда исчезнет комплекс неполноценности, который культивируют в детях; иначе свобода будет лишь притворством. Другие люди пытаются сделать из тебя марионетку.
Намерения у родителей благие, намерения учителей — тоже. Я не подозреваю их в дурных намерениях, но ставлю под сомнение их способность к пониманию. Я сомневаюсь в том, что они понимают человеческую природу, законы ее развития, ее возможности.
Если внутри ты чист, у тебя нет ран, нанесенных комплексом неполноценности, тогда какое тебе дело до того, что ждут от тебя люди? Ты никогда не пытался соответствовать чьим-то ожиданиям. Ты просто жил сообразно со своими представлениями, интуицией, рассудком. Так и должно быть. У здорового человека комплекса неполноценности не будет.
А другая сторона медали вот в чем: если у тебя нет комплекса неполноценности, ты никогда не будешь пытаться стать лучше. Не нужно превосходить кого-то, подавлять, господствовать над кем-то, контролировать; ты никогда не станешь политиком. Политика привлекает лишь тех, кто страдает от комплекса неполноценности. Сама по себе тяга к политике служит доказательством наличия этой проблемы. Всех, кого тянет в политику, нужно немедленно лечить у психолога. Все политики больны, без исключения. Если они не больны, они не будут заниматься политикой.
Человек, у которого нет желания властвовать над другими, самоутверждаться — потому что ему это просто не нужно, — такой человек полон жизни, он дышит, он делает свое дело, и этого достаточно. Он оставил свой след, и, конечно же, это именно его отпечаток, а не чей-то еще. И помни, если даже отпечаток твоего большого пальца уникален, он один такой во всем мире, то что же тогда говорить о твоей личности? Если природа не создает даже двух одинаковых пальцев, то представь себе, как все тщательно продумано! Даже по ошибке от двух пальцев не будет одинаковых отпечатков — а на свете живут миллиарды людей.
Каждый человек настолько значим, что заменить его нельзя. Ты — это просто ты. Делай то, что идет изнутри тебя, — не для того, чтобы заявить о себе, а чтобы выразить себя! Пой свои песни, танцуй свои танцы, радуйся жизни, какое бы обличье ни даровала тебе природа.
Если бы мы могли уничтожить комплекс неполноценности! Это очень просто: учителя и родители просто должны следить за собой и не навязывать себя беспомощным детям. Через пару десятилетий новое поколение будет свободно от этого комплекса. И тогда исчезнут все политики, президенты и премьер-министры. Какое же это будет облегчение!
Люди будут выражать свое творческое начало. Они станут музыкантами, танцорами, художниками, плотниками. На свете так много творчества. Но никто не будет ни с кем соревноваться; люди просто будут все делать с полной отдачей. В этом их радость. Радость не в соперничестве, не в том, чтобы прийти первым; радость в том, чтобы просто быть. Это не внешняя сторона действия, это его внутренняя сущность. Так я представляю новое человечество. Мы будем работать, но работой будет сама наша жизнь и наша душа. Не важно, чем мы будем заниматься.
Я вспоминаю Авраама Линкольна. Когда он стал президентом США, его отец был сапожником. И, естественно, многие были оскорблены тем, что президентом будет сын сапожника. Это были аристократы, которые считали, что право занять высший пост в государстве принадлежит им по праву рождения. Сын сапожника? В первый же день, когда Линкольн читал свою инаугурационную речь, как раз посередине выступления поднялся один человек. Это был очень богатый аристократ. Он сказал: «Мистер Линкольн, вы не должны забывать, что ваш отец делал ботинки для моей семьи». Сенат расхохотался; всем показалось, что Линкольна выставили дураком.
Но такие люди, как Линкольн, вылеплены из совсем другого теста. Он взглянул на этого человека и ответил: «Сэр, я знаю, что мой отец шил в вашем доме обувь, и таких, как вы, здесь много... Ведь мой отец делал такие ботинки, которые не смог бы сделать никто другой. Он был творцом. Его ботинки были не просто ботинками, он вкладывал в них свою душу. Я хотел бы у вас спросить: у вас есть какие-то жалобы? Я сам умею шить обувь; если у вас есть претензии, я мог бы сшить вам пару. Но насколько я знаю, никто никогда не жаловался на обувь моего отца. Он был гением, великим творцом, и я горжусь им!»