О праве войны и мира
Шрифт:
12. Четвертое место, приводимое в качестве свидетельства против войны (посл. к Римлянам, XII, 17): “Никому не выдавайте злом за зло, но пекитесь о добром перед всеми людьми. Если возможно с вашей стороны, будьте в мире со всеми людьми. Не мстите за себя40, возлюбленные, но дайте отсрочку гневу божию. Ибо написано: “Мне отмщение, я воздам, - говорит господь”. Итак, если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, напои его; ибо, делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья. Не будь побежден злом, но побеждай зло добром”. Ответ на это может быть тот же, что и выше. Ибо, хотя было сказано богом: “Мне отмщение, я воздам”, в то же самое время выносились смертные приговоры и были изданы законы о войнах. Ведь полагалось же творить добро даже врагам (понятно - единоплеменникам; Исход, XXIII, 4, 5), что, как мы сказали, отнюдь не препятствовало ни вынесению смертных приговоров, ни справедливым войнам, даже против самих израильтян. Поэтому отныне ни приведенным словам, ни подобным им заповедям, даже в
13. В этом месте послания Павел говорит, что государственные власти суть слуги божий и орудия его гнева (т.е. в наказание злодеям), тем самым с очевидностью проводя различие между возмездием ради общего блага, выполняемым вместо самого бога и относимым к возмездию, присвоенному самому богу, и возмездием ради удовлетворения досады, что апостол воспретил несколько ранее. Ибо если будет угодно в этом же запрете подразумевать тот вид возмездия, которое требуется ради общего блага, то могло ли быть что-нибудь бессмысленнее непосредственно после воспрещения смертной казни добавлять, что общественные власти установлены богом для того, чтобы наказывать вместо самого бога.
14. Пятый довод, которым пользуются некоторые, содержится в следующем месте послания II к коринфянам (X, З): “Ибо мы, ходя во плоти, не по плоти воинствуем; оружия воинствования нашего не плотские41, но получившие силу от бога для разрушения твердынь: ими ниспровергнем замыслы” и так далее. Но это место не имеет отношения к данному предмету, Ибо как предшествующее, так и последующее свидетельствуют о том, что под именем “плоти” там Павел разумеет слабость своего человеческого тела, явную для всех и вызывающую к себе общее презрение. Этому Павел противополагает свое оружие, то есть данную ему как апостолу власть наказывать противящихся, которой воспользовались Гименей и Александр против коринфянина Элимы, виновного в кровосмешении. Он отрицает, что такая власть является плотской, так как последняя бессильна, и, напротив, утверждает всемогущество этой власти. Что же можно извлечь отсюда против наказания смертью или против войны? Скорее - наоборот, так как в то время церковь была лишена помощи светской власти; для охраны ее бог прибегал к такой чудотворной силе, которая, однако же, стала как бы истощаться, как только церковь обрела помощь христианских императоров, подобно тому как манна небесная исчезла, когда народ еврейский вступил в плодородные местности.
15. Шестое место, приводимое как довод против войны, следующее (посл. к ефесеям, VI, 12): “Облекитесь во всеоружие божие, чтобы вам можно стать против козней диавольских,
потому что наша брань не против крови и плоти (следует добавить - “только” по еврейскому обычаю), но против начальств, против властей” и так далее. Здесь речь идет о борьбе христиан как христиан, а не о той борьбе, которая им может быть общей наряду с прочими людьми при известных столкновениях.
16. В-седьмых, приводится следующее место из послания Иакова (IV, I): “Откуда у вас вражды и распри? Не отсюда ли - от вожделений ваших, воюющих в членах ваших? Желаете - н не имеете, убиваете и завидуете - н не можете достигнуть; препираетесь и враждуете - и не имеете потому, что не просите; просите - и не получаете потому, что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений”. Это место не содержит никаких общих положений: в нем речь идет исключительно о внутренних раздорах и распрях, к несчастью, раздиравших в те времена враждовавшие колена пребывавших в рассеянии евреев и возникших из недостойных причин (некоторую часть этой истории можно прочесть у Иосифа Флавия, “Иудейские древности”, кн. XVIII, гл. 12 и след.), что, как известно, к прискорбию случается и в наше время. Близки по смыслу к приведенному месту из Иакова следующие стихи Тибулла:
Пышное злато - виною всего; войны не бывало,
Буковый кубок пока был украшеньем пиров.
А у Страбона можно найти во многих местах замечания о том, что в состоянии наибольшей невинности находятся те народы, образ жизни которых проще всего42. Сюда же относятся также следующие стихи Лукана:
О сколь безумна
Расточительность благ, не довольная трапезой скромной.
Жадность к обилию яств. добытых на суше и в море.
Пышная роскошь столов, изысканным полных убранством
Здесь учитесь, сколь малого требует жизни теченье
И сколь природа скромна. Не исцелял недужных
Бахуса дар, разлитый при Консуле, ныне забытом,
Лишни им кубки златые и мирра; чистая влага
Жизнь возрождает. Народам достаточно рек и Цереры;
Но сколь плачевна участь ведущих войны народов!
Сюда же можно добавить слова Плутарха в “Противоречиях стоиков”: “Ни одна война не имеет иных источников, кроме пороков, но
17. Так как слова, сказанные апостолу Петру; “Поднявший меч от меча и погибнет”, не относятся к войне вообще, но к войне частной, ибо если сам Христос в оправдание непротивления и пренебрежения защитой приводил ту причину, что царство его не от мира сего (евангелие от Иоанна, XIII, 36), то об этих словах следует сказать в другой связи.
Исследование согласного мнения древнехристианских учителей по настоящему вопросу. Опровержение противного мнения некоторых частных лиц, имеющего скорее характер совета, чем предписания
IX. 1. Всякий раз, когда ставится вопрос о смысле написанного, обычно имеет большое значение как принятый способ толкования, так и авторитет толкователей. Это же следует иметь в виду и при толковании священного писания. Ибо ведь не представляется вероятным, чтобы церкви, учрежденные апостолами, в отдельности или же повсеместно отступили от тех правил, которые апостолы изъясняли вкратце письменно, пространнее же устно и даже ввели во всеобщее употребление. Обычно же теми, кто возражает против войны, приводятся изречения древних христиан, на что я имею сделать следующие три возражения.
2. Во-первых, из этих изречений можно почерпнуть скорее лишь некоторые частные отзывы, а не общеустановленное мнение церквей. К тому же эти изречения принадлежат почти исключительно тем, кто предпочитал идти своей дорогой независимо от других и давать более велеречивые наставления; к числу таких принадлежат Ориген и Тертуллиан, которые не в достаточной мере устойчивы и последовательны. Так, например, по словам того же Оригена, “пчел господь поставил в пример, чтобы люди вели войны справедливые, соблюдая известный порядок и лишь когда к этому вынуждает необходимость”. И тот же самый Тертуллиан, который в другом месте как будто менее склонен одобрять смертные приговоры, сказал: “Никто не отрицает пользы наказания преступников“44. А относительно воинского звания он колеблется, ибо в книге “Об идолопоклонстве” он пишет: “Спрашивается, могут ли верующие вступать в ряды воинства, и, наоборот, можно ли допускать воинов к крещению”. И в этом месте он, невидимому, склоняется к мнению, не благоприятному для воинства. А в книге “О венце воина”, возразив несколько против воинства, он тотчас же проводит различие между теми, кто сражался в рядах воинства до крещения, и теми, кто после крещения вступает в воинское звание: “Ясно, - говорит он, - что те, кого вера обретает после вступления в воинское звание, находятся в ином положении, нежели те, кого Иоанн допускал к крещению, как, например, один из вернейших сотников, которого испытал сам Христос, а наставил в вере апостол Петр; а если вступление в воинское звание последует по обращении и крещении, то следует или немедленно же сложить это звание, как поступили многие, или же всемерно остерегаться совершения чего-нибудь противного богу“45. Стало быть, такие лица оставались в рядах воинства, а они отнюдь не стали бы поступать таким образом, если бы им было ясно, что воинское звание воспрещено им Христом в той же мере, как не дозволено бывшему гаруспику, магу и иным наставникам запрещенных искусств продолжать заниматься своим искусством после принятия крещения46. В той же книге он восхваляет некоего воина и христианина, говоря: “О воин, славный во Христе”.
3. Второе замечание состоит в том, что христиане избегали воинского звания ввиду обстоятельств того времени, едва ли позволявших выполнять обязанности воина, не совершая каких-либо действий, противных христианскому закону. Из посланий Долабеллы к жителям Эфеса, приведенных у Иосифа Флавия, следует, что иудеи ходатайствовали об освобождении их от участия в военных походах, ибо в смешении с чужими народами они не могли соблюдать свои обряды с надлежащей строгостью, а также были вынуждены в субботу носить оружие и совершать переходы. По этой же причине, как сообщает тот же Иосиф, иудеи получили у Л. Лентула отпуск; а в другом месте он же повествует, что когда было приказано выступить из Рима в поход иудеям, внесенным в воинские списки, то некоторые из них были присуждены к наказанию, так как они отказались сражаться из уважения к отеческим законам, то есть по обоим упомянутым выше основаниям, к которым присоединилось еще третье, а именно - необходимость сражаться против своих же собственных единоплеменников и как раз в тот момент, когда те подвергались опасности за решимость соблюдать отечественный закон.