О, Путник!
Шрифт:
— Ну, что же, сударыня, извольте…
В моей крови кипит адреналин. Тому виной цветение сирени, Твоя улыбка, нежность и колени, Пожар вина, изысканность маслин. В моей груди беснуется шаман. Он полупьян и полу бесконечен, Он в бубен бьёт и думает, что вечен, Весна пройдёт, развеетсяБыло очень тихо. Не шумело море. Не струился по песку ветер. Не шелестели пальмы. Звёзды пронизывали плоть чёрного-чёрного неба яростно, дерзко и ярко. Пламя свечей почти не колыхалось.
— Какая ночь! — воскликнула МАРКИЗА. — Как хорошо, как покойно, как легко и грустно на душе…
— Не ожидал, Сир, — глухо произнёс НАВИГАТОР. — Говорю это совершенно искренне и серьёзно. Гениально…
— Я сам от себя, порой, многого не ожидаю, — усмехнулся я. — Ну, что, друзья мои, не пора ли бы спать!? Собственно, никто никого не неволит. Кто хочет, то пусть ещё посидит за этим прекрасным столом. Сейчас поменяют свечи и приборы. Я щёлкнул пальцами в густую темноту. Там мгновенно началось движение.
— Спокойной ночи, господа…
— Спокойной ночи, Ваше Величество!
Заснул я на удивление довольно быстро. Погрузился в чёрную пустоту и, возможно, пропал бы в ней навеки, но мне это сделать не позволили. Сквозь сон я ощутил лёгкое прикосновение чьих-то губ к моим губам, тонкий и свежий аромат духов.
МАРКИЗА… Я бережно и нежно обнял её прекрасное обнажённое тело, задрожал от переполняющего меня желания, слился с девушкой воедино всей своей первозданной сущностью, вошёл в неё нетерпеливо и яростно. Мы стонали, кричали, сгорали в пожаре страсти, обливались потом, остывали, но потом снова и снова сгорали от желания, с наслаждением отдавались друг другу, и, казалось, этому не будет конца. Заснули мы только под утро, когда рассвет был ещё нерешителен и слаб, и робко озарял этот чудесный и пока полу сумеречный мир.
А проснулся я один, к полудню. Солнце за окном сияло и блистало, океан шумел громко, мощно и размеренно, в приоткрытое окно врывался лёгкий горячий ветер, но он сразу же терял свой жар, так как кондиционер, регулирующий климат внутри помещения, работал безукоризненно.
Я вышел из бунгало, полюбовался морем, подозвал к себе Гвардейца, находящегося неподалёку.
— Где народ?
— Сир, все разъехались, вернее, телепортировались… Кто куда. НАВИГАТОРА и МАРКИЗУ забрал Десантный Модуль с Арктурианского Корабля.
— Понятно, значит, холодное пиво в такое чудесное утро мне придётся пить одному, — недовольно пробурчал я.
— Сир, позвольте заметить, что сейчас не утро, о полдень. Подходит время обеда.
— Так, пиво отменяется, — усмехнулся я. — Капитан, составьте мне компанию. Давайте врежем по соточке Звизгуна, да закусим и перекусим! А!?
— Я на службе, Сир! — офицер напрягся и строго свёл брови к месту, расположенному на лице между носом и лбом.
— А кто ваш Верховный Главнокомандующий!?
— Вы, Сир!
— Считайте это приказом.
— Есть, Сир! Где соизволите отобедать?
— Вон под той пальмой, которая погуще.
Через час после сытного обеда и неторопливой беседы с Гвардейцем я телепортировался на Окинаву, откуда забрал ТОСИНАРИ, а затем мы отправились на Первый Остров в замок ГРАФИНИ. Девушка встретила меня с таким восторгом, что ещё чуть-чуть, и изнасиловала бы прямо здесь и сейчас в большом каминном зале. Единственной причиной её отказа от этого долгожданного и горячо желаемого действа явился мой спутник.
УЧИТЕЛЬ был одет в скромное чёрное кимоно, слева из-за пояса у него, как положено, торчал длинный самурайский меч. ТОСИНАРИ обожал бывать на Островах. Здесь он с головой погружался в средневековую атмосферу, испытывая от неё огромное удовольствие. Это было его время, его эпоха, милая и желанная сердцу, идеально гармонирующая с натурой истинного Самурая!
— Князь! — девушка присела в глубоком реверансе.
— Здравствуйте, Ваше Сиятельство, — ТОСИНАРИ склонился в церемониальном поклоне. — Вы великолепны, как всегда. Свежи, как утренняя роза и прекрасны, как только что распустившаяся лилия.
— Благодарю вас, Ваша Светлость, за столь изысканный комплимент.
— О, что, вы, сударыня, какая благодарность?! Это я должен благодарить судьбу за подаренное ею мне счастье в очередной раз лицезреть вашу неземную, божественную красоту!
— О, Князь!
— Ваше Сиятельство, если Государь не против, то я готов прочитать одно стихотворение! Его написал великий японский поэт.
Я громко кашлянул.
— Господа, а не выпить ли нам чего-нибудь? Меня страшно мучает жажда. Я бы с удовольствием осушил кружечку холодного пива. Всё остальное потом…
— А я бы отведал холодного чая, кваса или морса, или что-либо подобного, если это возможно, Сир, — вежливо попросил ТОСИНАРИ.
— Конечно, конечно, сейчас всё будет подано! — ГРАФИНЯ зазвонила в колокольчик.
Через несколько минут мы уже сидели на большой открытой террасе. Перед нами высились пологие холмы, густо поросшие молодой весенней зеленью. Небо было синим-синим, солнце победно сияло в вышине, но его лучи, увы, или к счастью, не были такими жаркими, как летом. Птицы пели самозабвенно и на все голоса. От кристально чистого воздуха, насыщенного запахом трав и хвои, кружилась голова. Боже мой, всё-таки, какое прекрасное время — весна!
— Ваше Величество, я совсем забыла Вас спросить, а чем закончилась эта ужасная война!? — встрепенулась ГРАФИНЯ и тревожно посмотрела на меня.
— Какая война? — удивился ТОСИНАРИ.
— С Эргами, в соседней Галактике, — торопливо и нервно произнёс я. — Ну, та, на которую я вас поостерёгся приглашать. Все эти аннигиляции, сублимации, ядерные взрывы, радиация… Это же не для вас, Учитель!
Я сдвинул брови и метнул в ТОСИНАРИ такой взгляд, что он сразу же поправился:
— Ах, да! Я слышал, что Вы одержали блестящую победу, Сир?