О, Путник!
Шрифт:
Из тяжёлых объятий горестных раздумий меня освободил ШЕВАЛЬЕ, который весело и громко обратился к подскочившему к нам чистенькому и весёлому официанту:
— Любезный, что предложите двум благородным господам?
— О, Ваша Честь, выбор блюд у нас невелик, но все они чрезвычайно вкусны, питательны и полезны. Предлагаю салат из свежих овощей под пряным растительным маслом, грибной суп на курином бульоне со сливками, баранину в тушёных помидорах и чесноке, и, наконец, наше фирменное блюдо под названием «Пьяная Свинина», а также, конечно же, жареную в луке и на сливочном масле
— Ничего себе, — «вот, собственно, и всё». Да вы распахнули перед нами врата рая, милейший! Неплохо, совсем неплохо. Даже великолепно! А что имеется у вас из напитков? — непроизвольно сглатывая слюну, весело и нетерпеливо спросил я, бесцеремонно вмешиваясь в разговор.
— О, Милорд! — официант стал ещё более любезным, и голос его неожиданно приобрёл некоторую торжественность, потеряв оттенок вальяжности и лёгкой снисходительности. — Из напитков могу предложить: светлое и тёмное пиво, сваренные у нас, лёгкие красные и белые вина из винограда «Люкс» Южной Долины, великолепный портвейн марки «То-То».
— Ну что же, остановимся на салате, а также на вашем фирменном блюде, — «Пьяной Свинине», а кроме этого приготовьте картошечку и, прошу вас, не жалейте сливочного масла и лука! Ни в коем случае! А сверху посыпьте её чесночком и, конечно же, — укропчиком. Эти четыре ингредиента чрезвычайно важны! Чрезвычайно! Они во многом определяют её вкус. Кстати, к картошке очень неплохо бы подошла селёдка, знаете, такая жирная, тяжёлая, пряная, но обязательно малосольная. Обязательно! А почему вы не упомянули о наличии у вас селёдки, с ней какие-то проблемы? — с искренним удивлением и недоумением поинтересовался я.
— Милорд, ну вы же знаете политическую ситуацию, — нервно оглядываясь по сторонам, почти прошептал официант. — Пираты, будь они не ладны, перекрыли все поставки. Селёдка в меню равнозначна измене!
— Эх, мне бы ваши проблемы! «Селёдка равнозначна измене»… Фантасмагория какая-то! Милейший, я отношусь к той категории людей, которые находятся выше любой политической и какой-либо иной ситуации и конъюнктуры. Вы до сих пор этого не поняли? Поскребите по сусекам, проведите ревизию погребов, ну что, мне вас учить!?
Официант напрягся, как перед стартом на короткую дистанцию, побагровел.
— Да, и подайте для начала нам вина, пару бутылок. Красного, молодого, под мясо. А вот под картошечку и под селёдочку полагается несколько иной напиток, — усмехнулся я. — Нет ли у вас чего-нибудь такого этакого забористого, крепкого, чистого, прозрачного, холодного, в запотевшем графинчике, ну, вы меня понимаете? Предупреждаю, коньяк я не люблю, от него у меня изжога.
— Понимаю, понимаю… — официант снова перешёл на громкий шёпот. — Но, Милорд, при всём глубоком уважении к вам смею напомнить о запрете домашнего производства крепких спиртных напитков.
— Да что же это такое!? — возмутился я. — А как обстоят дела с крепкими спиртными напитками не домашнего производства?
— Имеется у нас, конечно, акцизная монопольная виноградная настойка, но гадость страшная. Руки бы отбить её производителю! Не советую, — официант скорчил такую гримасу, что у меня полностью пропало желание отведать этой самой акцизной дряни.
— Ну и что же вы можете всё-таки нам сказать по поводу настоящего мужского напитка, чистого, как слеза ангела и холодного, как пять горных ледников? — я пристально и сурово посмотрел на официанта.
— Не знаю, чем Вам и помочь, Милорд, — засуетился и покраснел он.
— Помогать мне не надо, это я вам в случае чего помогу. Милейший, разговоры закончены, пора действовать. Думаю, что вы всё поняли и осознали. Особенно насчёт упомянутого мною крепкого напитка… А для начала в качестве аперитива, пожалуйста, этого, как его, — «То-То», двести грамм. Нет, четыреста. Ну, живее, живее! Время пошло!
— Слушаюсь, Милорд, сей момент! Но, разрешите задать один вопрос?
— Валяйте…
— Вы упомянули о каком-то коньяке. Что это такое?
— Как, вы не знаете, что такое коньяк? — искренне удивился я.
— Нет, Милорд, впервые слышу…
Я поражённо воззрился на официанта. Тот смутился и побагровел.
— Бывает, бывает, — произнёс я задумчиво. — Странно, странно… Ну ладно, идите же. А коньяк, — он и в Африке коньяк…
— Понятно, Милорд! — официант исчез.
Мы с ШЕВАЛЬЕ некоторое время посидели молча, созерцая окружающую нас обстановку. Потом юноша задумчиво и как-то нервно произнёс:
— Сир, разрешите поговорить с Вами откровенно, насколько это возможно?
— Давайте, дерзайте… Перед близким принятием пищи я становлюсь особенно добрым, даже добрее, чем после трапезы.
— Так вот, меня чрезвычайно удивляет Ваше воздействие на людей. Понятно, что Вы Король, но об этом сейчас в данный момент знаю только я один. Человек Вы неординарный, это ясно… Таких, как Вы, вокруг конечно не так много, но, извините, имеются и другие достаточно яркие, умные и оригинальные личности, в том числе и отягощённые титулами и званиями. Но почему, увидев Вас первый раз, ещё до того, как я понял, что Вы Король, мне стало как-то тревожно на душе, и внезапно я ощутил в отношении Вас какие-то непонятные и неосознанные чувства почтения, уважения, страха и даже необъяснимого раболепия? В чём Ваш секрет? Не пойму…
— Не стоит мучаться над разгадыванием этого секрета. Всё очень просто, — усмехнулся я.
— Постойте, постойте! Ну, вот пример! Сидим мы с Вами за одним столом. Я — молодой, красивый, в блестящих доспехах, при гербе, которого здесь ранее я думаю, не видели, но должны чисто интуитивно ценить и почитать его владельца. Рядом со мной Вы, Сир… Одеты весьма скромно, почти как монах. Этот посох! Внешность имеете благородную, но, извините, в общем-то, нередко встречающуюся в нашем сословии. Но почему-то ко мне обратились — «Ваша Честь», заметьте, — не «Ваше Сиятельство», не «Ваша Светлость». А в отношении Вас сразу прозвучало — «Милорд»! Вы же знаете, что такое обращение может быть адресовано только к очень знатным господам! В чём секрет!? Не понимаю! Извините за откровенные и, возможно, несвоевременные мысли.