О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов»
Шрифт:
Раньше ученые делали вывод, что до массового производства бумаги народ и не мог быть грамотным. Для Европы это справедливо, ведь там писали только на папирусе, а потом на пергамене — выделанных овечьих кожах. Папирус со временем становился ломким, и к концу Раннего Средневековья от него отказались. А пергамен был дорог. Кожу приходится выделывать до тех пор, пока она не станет тонкой — почти как бумага. Работа крайне кропотливая: ведь стоит порвать шкурку хоть в одном месте — лист пропал. На первую печатную Библию Гутенберга ушло 300 овец. Это как минимум: мы не знаем, сколько кож мастера запороли.
А до Гутенберга каждая книга, каждый экземпляр — это еще и много недель или месяцев кропотливого труда переписчика. Стоимость квалифицированного труда была сравнима со стоимостью материала.
Только верхушка дворянства и самые богатые купцы могли позволить себе иметь небольшую библиотеку. Книг этак 5–10.
Книга зачастую стоила как хороший боевой конь. В переводе на
В Европе учились писать на черепках или на дощечках, покрытых воском, чтобы не тратить дорогого материала. Купцы писали на обрывках папирусов, на деревянных дощечках, на полях ставших ненужными, выброшенных документов.
280
Англия времен Гражданских войн, вторая половина XII века. Стоимость боевого коня — от 20 фунтов серебром. Верхней планки просто нет. Зарплата, скажем, квалифицированного свободного мастера- каменщика около Vз фунта в месяц. Т. е. на одного коня самый высокооплачиваемый мастер того времени должен был работать 4–5 лет. Если, конечно, не есть и не содержать семью. Столько же могла стоить и хорошая книга. Об этом можно прочитать у Кена Фоллета в его блестящем историческом романе «Столпы земли» («The Pillars of Earth»). Рекомендую.
Но вот какое удивительное дело: европейцы «просмотрели» очень удобный и дешевый материал для письма — бересту. Березка, хоть и считается символом России, [281] растет вовсе не только у нас. Березовые рощи шумят по всему северу Европы, до Северной Франции, Ирландии и Британии. Кто мешал использовать бересту как материал для письма? [282]
Ведь книги на бересте известны давно… Большая часть из них — на Руси, но не только. В юридических документах Руси ХІ-Х веков даже есть такая формула: договор, мол, «на луб положили» — то есть записали. Не как-нибудь и не где-нибудь, а на лубе — коре. Значит, запись на бересте, в том числе и самых важных, юридических документов, была массовым, типичным явлением.
281
Шведы, между тем, считают березу символом исключительно своей страны. (Прим. ред.)
282
Это тем удивительнее, что само название книги в романских языках происходит от латинского liber, луб. То есть древние римляне использовали внутреннюю кору деревьев для письма, а потом это искусство европейцами было утрачено.
Известный писатель и церковный деятель XVI века Иосиф Волоцкий, рассказывая о скромной монашеской жизни основателя Троице-Сергиевского монастыря Сергия Радонежского, писал: «К такой нищете и нестяжанию стремился, что даже книги в нем писались не на пергамене, а на бересте».
В стариннейших русских библиотечных каталогах — описях книг Троице-Сергиевского монастыря, составленных в XVII веке, упомянуты и «свертки на деревце чудотворца Сергия». То есть свитки, принадлежавшие основателю лавры Сергию Радонежскому. [283]
283
Не только на Руси писали на бересте. В Таллинне до войны хранилась берестяная рукопись 1570 г. с текстом на немецком языке. Известно о берестяных грамотах в Швеции Х-ХІІІ вв. В 1930 г. немцы- колхозники под Саратовом рыли силосную яму… и нашли берестяную грамоту XIV в. — грамоту из Золотой Орды, написанную на татарском языке. (Прим. науч. ред.)
Но вот что самое интересное: несмотря на исторические свидетельства, русские ученые долгое время «в упор не видели» берестяной письменности на Руси. Мы слишком внимательно всматривались в дела Европы, все, повторяю, судили по ней и пытались оценить себя по Европе, как по универсальному эталону. Раз там не было массовой грамотности, значит, и у нас не должно было быть. Раз там грамота оставалась уделом очень богатых людей, значит, так же было и у нас. Если европейцы не знали бересты как материала для письма, у нас-то откуда?!
Даже ученым не приходило в голову, что Русь может в чем-то превосходить Европу. До середины XX века найденные при раскопках берестяные грамоты считались… поплавками. Они и правда похожи на поплавки — свернутые трубочкой полоски бересты.
Находка
В историю мировой науки вошла находка, которую сделала 26 июля 1951 года Нина Федоровна Акулова. Простая рабочая, участница раскопок в Великом Новгороде нашла на настиле мостовой XIV века скомканный свиток бересты. Такие трубочки находили и раньше,
Она передала свою находку начальнице раскопа. Та позвала главу всей Новгородской экспедиции Артемия Владимировича Арциховского. [284]
Так было совершено, пожалуй, самое революционное открытие во всей археологии Новгорода, а то и всей Древней Руси. [285]
Очень скоро выяснилось: берестяные грамоты находили и раньше, но буквы на этих грамотах были менее заметны.
Новгородцы вовсе не стремились сохранить для нас важный источник. Прочитав берестяное письмо, они его выбрасывали. У бересты такая особенность: если держать ее на воздухе, она начинает быстро сохнуть, берестяной свиток скручивается, трескается по прожилкам, а потом начинает разваливаться на части. Вполне экологично.
284
По рассказам очевидцев, Артемий Владимирович несколько минут буквально произнести слова не мог, только махал руками и сипел. Наконец, хриплым голосом он прокричал что-то в духе: «Этой находки я ждал двадцать лет».
285
Вот отличный сайт, на котором достойно представлены новгородские грамоты: gramoty.ru.
Бересту, как писчий материал, можно сохранять очень долго, но для этого она должна лежать под прессом: берестяным страницам нельзя позволять скручиваться. Если берестяной лист сохраняет плоскую форму (как лист бумаги), он почти вечен (как все та же бумага). Так сохранились берестяные книги XVIII века, так сохранялись книги Сергия Радонежского в Сергиевом Посаде, — прессами для них служили тяжелые переплеты из дерева, еще и утяжеленные металлическими заставками и оковкой. Вероятно, так же хранились и берестяные книги в архиве Новгорода Великого.
Но в его культурном слое находят лишь мелкие записки. Причем чаще всего не полные тексты, а лишь обрывки берестяных грамот. Остатки былого великолепия. Масштаб находок в других городах — в Смоленске, Старой Руссе, Пскове, Витебске, Твери, Москве, к сожалению, не сравним с археологическим изобилием в Новгороде: условия для сохранности бересты там оказались хуже. [286]
О чем писали новгородцы?
Первая берестяная грамота, найденная Ниной Акуловой, — это пространная запись о налогах, которые должны были уплачивать жители разных сел некому Фоме. Кто был этот Фома, мы не знаем до сих пор. Высказывались предположения о том, что это боярин или духовное лицо. Очевидно лишь, что Фома владел несколькими селами и получал от их обитателей «позем» и «дар» — два вида налогов-повинностей. Позем уплачивался за право крестьянина жить на его земле. То есть по-нашему это «арендный платеж». Дар платили во время посещений феодалом своих владений. Назовем это «региональным единым вмененным налогом». В общем, все как сегодня.
286
С 1951 г. обрывки берестяных грамот найдены в слоях других древнерусских городов, а многие из них — в коллекциях, привезенных с раскопок давным-давно и хранившихся в музеях. В 2007 г. число найденных берестяных грамот превысило 1 ООО. В двух письмах встречено название «берёсто» — так называли берестяные грамоты в Новгороде. Трудно представить себе находку, которая могла бы сильнее перевернуть представления о жизни Древней Руси, чем эта.(Прим. науч. ред.)
Вторая берестяная грамота, найденная уже на следующий день, тоже содержала записи о даре. Упоминались даже имена крестьян, вносивших налог. Судя по именам, были они по национальности карелы.
Третья берестяная грамота — это уже не обрывок хозяйственного документа, а письмо. Целое послание некого Грикши (то есть Григория) к Есипу (Иосифу). «Поклон от Грикши к Есипу. Прислав Онанья, молви… Яз ему отвечал не рекл ми Есиф варити перевары ни от кого. Он прислал к Федось: вари ты пиво, сидишь на безотыцине, не варишь жито». [287]
287
Здесь и далее берестяные грамоты цитируются по: Янин В. А. «Я послал тебе бересту…» М., 1978.
Но кто же нынче доверяет фотографиям? Фотошоп творит чудеса. Посадите современного пятиклассника за компьютер: он вам сваяет за полчаса и Ноев Ковчег на склоне Арарата, и летающую тарелку на лужайке у Белого дома, и целый марш «снежных человеков» на Пушкинской площади, несогласных с тем, что их все никак не найдут.