О себе самом и о епископах
Шрифт:
Допустим также, что епископство есть совершенное очищение.
Высокое положение изменило тебя: я вижу ангела.
Верующий, уважающий те же законы, что и я,
530 примет это с готовностью, потому что верит учению [Церкви].
Но тот, кто стоит вне [Церковной ограды], не знает, как иначе судить о благе веры,
если [у священнослужителей] нет доброго имени:
и хотя он не видит ни одного своего
недостатка, он становится строгим обличителем твоих.
535 Как, скажи, мы убедим его составить о нас
иное мнение, отличное от того, которое уже внушили ему своей жизнью?
Как заградим ему уста? И какими доводами?
Ведь
Согласно которым предстоятель — словно некая статуя — должен быть
540 повсюду отшлифован, чтобы никто из народа не впал в соблазн.
И в том я соглашусь с тобой, что добрая слава делает благодать более действенной.
Все поражены тобой, и не касается тебя хула.
Сразу после Илии — ты [91] , если сказать торжественно.
Но почему ты восседаешь так высоко, если ты неискушен и невежествен
545 в том, чем ревностно занимаются и к чему стремятся
многие? [Я разумею добродетели, причем] я бы удивился, если бы это было предметом и твоих желаний,
поскольку гордыня не позволяет тебе овладеть [ими],
внушая тебе убеждение, что ты с легкостью обладаешь теми качествами, которых на самом деле не имеешь.
91
Как и во многих других местах этой поэмы, автор здесь едко ироничен — он хочет сказать: после Илии твоя очередь восходить на небо.
Но допустим, что это не так; но как ты сможешь избежать
{149} 550 того, чтобы не выглядеть сразу и учеником, и учителем
(то есть не «точить точащего», подобно клыкам свиней),
хотя должно научать законам, прежде тщательно изучив их.
До какой же степени все перепуталось!
На каком основании наше учение оказывается столь дешевым?
555 Нет ни одного кулачного бойца, который прежде не научился бы
обороняться и выбирать удобную позицию,
ни бегуна, который не упражнялся бы в беге.
Кто, будучи в здравом рассудке, в один и тот же день стал бы вырезать флейту,
учиться флейте и в игре на ней соревноваться?
560 Слыхано ли было когда-либо о каком-нибудь искусном художнике,
который бы не смешивал множество видов красок [92] ?
Кто ораторствовал или же исцелял недуги
прежде нежели изучил искусство произнесения речей или характер болезней?
Сколь малого бы стоили искусства,
92
Т.е. таким образом художник подготовился надлежащим образом к написанию картины.
565 если, только захотев, можно было бы тотчас овладеть ими!
Но довольно всего лишь приказа, и предстоятель
в один миг оказывается полным совершенством [93] !
Это тот самый случай, когда говорят: «Сказано — сделано».
Христос приказывает, и тварь — тут как тут!
570 Впрочем, об этом молчу. Но как же ты можешь, взирая сверху вниз
на того, кто остается служителем Божиим,
раздуваться от спеси и стремиться к власти престола,
93
. Смотри об этом подробнее сноску 23 (к ст. 136). Здесь виден также сильный оттенок иронии.
вместо того, чтобы, пребывая на нем, содрогаться и трепетать
от мысли, что ты пасешь волов, которые лучше своего волопаса?
575 Рассмотри это вот каким способом, — если у тебя есть время хотя бы бросить на это взгляд:
этот человек спал на земле и пропитался пылью,
изнурял плоть в бдениях,
{151} псалмопениях и денно-нощном [молитвенном] стоянии,
изгоняя свой ум от праха к горнему [94]
94
Имеются в виду аскетические упражнения.
580 (в самом деле, зачем нужно нести во гроб весь свой прах [95]
и быть для червей более обильной пищей,
которая их рождает и рождающихся питает?),
потоками слез смыл пятна [грехов],
если у него где и было какое-нибудь хоть маленькое пятнышко от брызг,
585 которые пачкают даже мудреца в жизненной грязи.
Он запечатлен досточтимыми отметинами плоти,
иссушенной молитвой и многими трудами
95
Т.е. тело.
(которыми прародительское вкушение [96] истерзало меня,
обратив к земле, матери-кормилице),
590 холодом, голодом и убогими лохмотьями
(поскольку он желал облечься в нетление).
И ненасытность чрева он обуздал малостью
пищи, каждодневно помышляя о смерти,
ибо он знает, что единственная пища ангелов — Бог.
595 Сейчас он беден, хотя некогда был весьма богат,
но возлюбил изгнание и плывет налегке,
96
Плод древа познания добра и зла (Быт.3:1 и далее). Лишения суть последствия падения Адама и Евы в раю (Быт. 3:16 и далее).
бросив всю свою кладь бедным (а не в море) [97] .
Он убежал из городов, от шума толпы
И от бури, которая переворачивает все, что застигает,
600 для того чтобы согласовать с Богом красоту ума,
войдя в общение с божественными сущностями один на один [98] .
Свое прекрасное тело (как же не назвать прекрасным
то, что благородного происхождения?) он оправил в «жемчуг» —
тайное украшение железных вериг.
97
В отношении толкования этого места существуют разные мнения ученых. Наиболее логичной представляется версия о том, что здесь автор иронизирует над древнегреческими философами, некоторые из которых бросали свое богатство в море, чтобы тем самым достичь философской бедности. Благочестивый муж, по мнению свт. Григория, должен, напротив, раздать свое имение бедным по слову Евангелия: см.: Мф. 19:21.
98
Ср. Plot. Enn. VI 9.11.49–51: <…>