«О текущем моменте» № 4 (40) 2005 г.
Шрифт:
В России оно активно если не со времён Бориса Годунова [25], то со времён Петра I, начиная с царствования которого оно начало разпространяться в России массово (в “элите”, поскольку быть масоном — это “элитарная” блажь) вместе с общеевропейским «просвещением» [26]. К концу XIX века оно и «просвещение» разпространились настолько, что политическое влияние православного вероучения в российской “элите” упало так низко, что февральско-пуримская [27] либерально-буржуазная революция 1917 г. была осуществлена масонствующими представителями имперской правящей “элиты”.
В ходе последующего государственного переворота, получившего название Великой октябрьской
В настоящее время масонство в глобальной политике эксплуатирует главным образом три Идеи, придав им определённую функциональную специализацию:
O либерализм (индивидуализм) — как средство подрыва изнутри государств власти диктатур разнородной (по идеологии, под знамёнами которой она правит) бюрократии, возомнившей о своей политической самодостаточности (пример тому — крах Российской империи в 1917 г., крах СССР, претензии Запада к режиму Саддама Хусейна, претензии к Китаю и КНДР);
O социализм — как название для способа обуздания гонки потребления во вполне либеральных государствах путём осуществления мафиозно-корпоративного рабовладения от имени социалистического государства. При этом социализм предлагается в двух модификациях — интернационал— и национал— социализм, однако в обеих модификациях в масонской подаче он представляет собой власть олигархии идеологов, толкующих жизнь и политику в соответствии с общемасонской глобальной сценаристкой.
O ваххабизм — как наиболее радикальное средство обрушения зашедшей в тупик в своём развитии культуры «общества потребления», выступающее от имени ислама, но не имеющее со смыслом Коранического откровения в своей политической практике ничего общего.
В некоторых случаях носители идей либерализма и социализма могут действовать совместно, как это имело место в России в январе 2005 г., когда и пламенные революционеры, и либералы выступили против закона № 122 о монетизации льгот, свалив всю ответственность за него и неприемлемую для населения практику его применения на государственную бюрократию и пытаясь раздуть революционную ситуацию с целью ниспровержения режима.
· ВТОРОЕ. Внутренняя мафия иерархии РПЦ. Она знает, что существует глобальный сценарий, осуществляемый через масонство, который ей неприемлем. И она ему противопоставляет региональный сценарий православного ренессанса и автаркии (высокомерной изоляции от всевозможных еретиков [29]) с возможным переходом к глобализации с разпространением православия в версии Московского патриархата в исторически не православных культурах. Сценарий РПЦ в образных представлениях несут «старцы-провидцы» [30], в большинстве своём искренне убеждённые в том, что в доступном их возприятию сценарии будущей истории выражена безальтернативно Воля Божия [31], и которые посвящают в него на словах (в тех аспектах, которые находят полезными для осуществления сценария) верхушку публичной иерархии, которая «окормляет», а в вопросах политики и экономики — фактически «разводит» свою «паству».
Оба сценария (масонский и РПЦ) находятся во взаимодействии на территории России и в Российском обществе и подчас проводятся в жизнь через одних и тех же людей, как в силу того, что не все люди видят в них разницу, так и в силу того, что в них есть и общее. В частности
Так в начале 2005 г. масонство предпринимало усилия к тому, чтобы нагнетать революционную ситуацию по поводу 122-го закона, и тут же получило в ответ запрос представителей православной общественности и ряда депутатов Госдумы на тему о правомочности экстремистской деятельности ряда еврейских организаций, в результате чего страсти по поводу 122-го закона в основном быстренько улеглись: толпа обывателей и некоторые политические комментаторы не поняли, но посвящённые поняли…
Если инструменты масонства — либералы и пламенные революционеры всех мастей, то инструменты РПЦ — бюрократы-“патриоты” и прежде всего — бюрократы спецслужб. Но «старцы» и публичные иерархи доверяют бюрократам только уровень сценаристики интриг, направленных на осуществление стратегического сценария, в который мало кто посвящён; и кроме этого доверяют бюрократам как техническим исполнителям проистекающую из сценаристики интриг текущую политику.
РПЦ и бюрократы — консерваторы-“патриоты” — объективно являются союзниками в силу того, что:
O паразитируют они на одной и той же территории, на одних и тех же трудовых и природных ресурсах, в случае утраты власти над которыми исчезнет и их потребительское благополучие;
O в общем-то они не имеют областей, в которых их интересы могут конфликтовать, и взаимно дополняют друг друга в жизни общества — бюрократия для осуществления своей власти нуждается в какой-либо идеологии, которую бы подвластные признавали в качестве выражающей их интересы, и церковь, пропагандируя своё вероучение и истолковывая течение жизни с его позиций обезпечивает бюрократии идеологическую поддержку; она духовно «окормляет» и бюрократов, но не претендует на осуществление государственной власти, которая остаётся почти что в монопольном разпоряжении светских бюрократов.
Кроме того, на протяжении всей эпохи существования СССР шёл процесс взаимного проникновения агентуры спецслужб светского государства в иерархию церкви и агентуры всевозможных православных братств в структуры спецслужб. В этом процессе РПЦ выиграла больше, нежели спецслужбы по причине того, что с позиций диалектического материализма многие процессы в психике людей и эгрегориально обусловленные процессы необъяснимы и в силу этого признаются не существующими или как бы не существующими; но такого рода процессы являются неотъемлемой частью жизни всякой церкви и находят более или менее удовлетворительное для людей объяснение с позиций её вероучения. Сталкиваясь же с такого рода явлениями в жизни церкви, внедряемая в неё агентура светских спецслужб достаточно часто утрачивала убеждённость в жизненной состоятельности диалектического материализма и переходила на мировоззренческие позиции церковного вероучения, становясь «истинными чадами» РПЦ и работая в большей мере на неё, а не на светские спецслужбы. Так шло подчинение светской бюрократии РПЦ ещё в бытность СССР, после краха которого единение РПЦ и светской бюрократии стало открытым.
Если это понимать, то особенно комично выглядят потуги руководства КПРФ «прислониться» к РПЦ и на этой основе возглавить процесс ликвидации капитализма и возстановления социализма в России и в СССР. Если церковники эпохи заката Российской империи были не в силах признать социализм в качестве неотъемлемой составляющей православной культуры, то после более чем 70-летнего строительства социализма в СССР, нынешнее поколение церковников уже способно интегрировать социалистический уклад и его социальные институты, гарантии социальной защищённости личности и семьи во многоукладную экономику будущей России, не нуждаясь для этого в услугах КПРФ и прочих стойких и нестойких марксистов.