О темных лордах и магии крови
Шрифт:
— И я боюсь. — Это тоже произнесла вслух.
Произнесла и лишь потом осознала, насколько действительно боюсь. Боюсь его потерять. Как теряла до этого всех, абсолютно всех, кто был дорог. И Эль-таимы… Я могла сколько угодно оправдываться перед самой собой, что сделала артефакты из-за того, что парни возьмут Гобби в финал Королевских мертвых игр, а на самом деле — боялась. Дико, безумно боялась, что однажды Норт, Эдвин или Дан будут умирать у меня на руках, как когда-то мама, как дядя Тадор. И наверное, я именно поэтому легко смирилась с тем, что ректор перевел Рика в другое
Мертвая леди молча протянула руку и коснулась моей ладони… только тогда я поняла, что плачу. Давно и безмолвно, просто слезы текут и текут по щекам.
— Любовь меня не спасет, — сказала, вытирая лицо рукавом.
«Спасет», — возразила, беззвучно прошептав, мертвая леди.
— Нет, — я горько улыбнулась, — вы просто не знаете, но все… все, кого я любила, сейчас мертвы. Папа, мама, дядя Тадор… Отчим как-то сказал, что я приношу несчастья, поэтому никогда не давал мне видеться с братьями.
Она хотела было возразить, указала на себя, мол, она же рядом и с ней все хорошо… но опустила руку, осознав, что да, она тоже мертва. Картина вырисовывалась нерадостная.
Некоторое время после мы сидели молча, я — попивая воду, она — делая вид, что составляет мне компанию. Все это время я искренне пыталась думать о новой магии, о предупреждении лорда Гаэр-аша, о том, что может принести мое обращение к заложенному в кровь резерву… но не выходило. Я, привыкший к рациональному мышлению артефактор, постоянно скатывалась мыслями к чувствам… своим чувствам, которые даже мне самой по факту были не нужны. Лорд Гаэр-аш очень правильно их охарактеризовал — никому не нужные чувства. Вообще никому. Ни мне, ни Норту. А что касается лорда Гаэр-аша — у него они и так пройдут. Эта страсть изначально являлась какой-то противоестественной, рада, что теперь и он сам это понял. Еще бы понять, кто конкретно «он сам»…
И я вдруг только сейчас подумала о том, что означал их диалог:
«Контроль полный?»
«Абсолютный».
«Мне жаль».
Норт произнес это «жаль» искренне. С нескрываемым сочувствием. Как сказал бы умирающему, которого уже невозможно спасти. О чем они говорили? Неужели с ректором произойдет что-то еще более жуткое, чем уже случилось? Хотелось бы верить, что нет, но… слова Норта.
Мертвая леди вдруг взяла палочку и написала: «Смерть ощутит в тебе Смерть».
Это было очень… странное замечание. Настолько, что я опять ничего не поняла.
«Мертвый заговорит», — продолжила леди.
Да как бы уже вполне разговаривает, если смотреть объективно на ситуацию.
Глянув на меня, мертвая леди осознала степень моей догадливости, приближающейся примерно так к догадливости бревна, стерла все вычерченное и, улыбнувшись, прошептала одними губами: «Когда в твоем сердце расцветет любовь, смерть обернется жизнью».
Я молча допила воду, пытаясь понять, правильно ли я расшифровала движения ее губ, потому как… снова ничего особо не было понятно.
Мертвая леди улыбнулась снова и написала: «Норт любит тебя».
Стакан в моей руке дрогнул.
Леди же дописала: «Его ждет долгая, полная величия жизнь».
Это следовало понимать, как то, что, если он станет мне дорог, он не умрет?
— Правда?! — шепотом спросила я.
Она величественно кивнула, а затем добавила все там же острым краем палочки на покрытой пылью и тленом земле: «Его судьба предопределена. Но…»
И она вдруг перестала писать. Задумалась, вычерчивая что-то непонятное на земле, а затем медленно, словно неуверенно, добавила: «Тебя спасет любовь».
— Любовь не спасает никого, — прошептала я.
Мертвая леди лишь улыбнулась, не собираясь мне ничего доказывать, а затем написала: «Вернись по венам Некроса».
И встала, намекая, что разговор завершен.
Возвращалась я, доверившись мертвой леди, по венам Некроса. Возвращение было безрадостным, вообще навалились апатия и горечь. Мне было безумно жаль лорда Гаэр-аша, я вновь и вновь думала о Норте, мне было важно хотя бы попрощаться с Риком, сначала узнать, как он, а потом попрощаться. И видит Тьма, лучше пусть так, чем еще и Рик пострадает от моей любви, дополнив список тех, кого я потеряла.
Я остановилась у прозрачной стены, устало посмотрела вниз и затаила дыхание…
Сердце Некроса было красным!
Не синим с черными прожилками, не мертвым, нет — оно выглядело и билось, как живое! Размеренно, четко, без задержек, и трубки вен, те, что были ближе к нему, тоже начинали менять цвет. Я глазам не поверила! Ожило не только сердце Некроса, оживала вся система туннелей, что оплела внушительный грот под Академией некромантии.
«Когда в твоем сердце расцветет любовь, смерть обернется жизнью» — так сказала леди.
И то, что я видела сейчас, это было именно «смерь обернется жизнью»! Это было чудо! Немыслимое, невозможное, удивительное! Посреди необъятной пещеры совершенно свободно бьющееся громадное живое сердце, медленно, но верно оживляющее все, что было мертво!
Невероятно!
Просто невероятно!
И невозможно, если честно. Откровенно говоря, я считала себя довольно одаренным артефактором, в смысле, хорошо обученным за счет того, что занималась и с дядей Тадором, и самостоятельно сверх программы обучения, но вот гением я явно не была. И все, на что я, возможно, была способна, — это дать толчок, используя Эль-таим, но уж точно не вдохнуть в сердце Некроса столько жизни, что оно оказалось способно делиться ею, оживляя мертвые вены.
Но вспышка магии внизу, и я увидела того, кто был сейчас скрыт полумраком, — лорда Гаэр-аша. Ректор стоял рядом с бьющимся сердцем Некроса и укутывал его серой сетью поддерживающих заклинаний, призрачной зеленоватой сетью исцеления, темно-алой сетью защиты… Слой за слоем, колоссальное вливание силы, одно за другим. Я ощущала лишь мощь, энергию примененной магии, которой с лихвой хватило бы, чтобы разметать в клочья всю нежить Мертвых лесов и все строения Некроса заодно, и ощущение используемой силы росло с каждым мгновением. Словно Гаэр-аш выкладывался до последней капли силы, на пределе возможностей, словно…