О том, как жена захотела изменить своему мужу
Шрифт:
А меня накрыла дрема.
Лязгающий стук несмазанных колесиков разбудил не вовремя, и я недовольно приоткрыла глаз. Рядом на прикроватную тумбочку поставили кружку с чаем и два пирожка. Я благодарно вздохнула и опять провалилась в сон.
Черная пелена сразу же окутала, убаюкав и успокоив, и я увидела нечто странное.
Мой дом. Я открыла железную дверь подъезда и зажмурилась. Солнечные блики заиграли на стеклышках очков, ослепляя. В нос ударил запах весенней прохлады и подтаявшего снега.
– Как хорошо, - воскликнула я и, осторожно спускаясь по ступенькам, вышла на улицу.
Растаявшие грязные комочки снега превратились в общее месиво. Стараясь не замочить сапог, я постаралась осторожно продвинуться к остановке. Блики играли на окнах, отражались в лужах, и даже перекочевывали на лица прохожих. Впрочем, меня это не интересовало. Я шла ослепленная и впервые не злилась из-за этого. Казалось, что все вокруг соткано из воздушного золота.
Стекавшая вода с крыш отбивала звонкую ноту ля, а мимо проносящиеся редкие на тихой улочке машины, поднимали водопад разноцветных грязных брызг.
Подошел трамвай, семерка.
Отыскала проездной и, оплатив проезд, вошла в салон. Почему-то я ехала в институт на субботние пары. Раннее утро, полупустой вагон, ясная погода...ощущение непонятного и томительного предвкушения завладели мной.
Села в кресло и расслабленно улыбнулась своему отражению. Милая девушка со светлыми волосами, обычный черный пуховик и кожаная сумка. Привычный образ из привычного мира предрекал привычный день и всю последующую привычную жизнь.
Но сегодня я точно знала - что-то прекрасное обязательно случится, оно не пройдет мимо. Не сегодня.
– Привет.
Знакомый голос буквально физически отозвался в теле. Две струны схвачены в одном аккорде, они благозвучно звенят, оставляя после себя легкую дымку эха.
Я подняла голову вверх и улыбнулась. Марк.
– Привет.
Почему-то обычное слово наполнилось новыми оттенками.
Трудно объяснить, что же случилось с этим словом: по грамматике - все как обычно, но фонетика включала в себя все: и радость встречи, и утреннее предвкушение, и какое-то неясное томление, и солнечные лучики, и весенний растаявший снег, и надежду, и многое-многое другое. Такое, что даже я не смогла бы с ходу определить.
– Опаздываем, - Марк сел в соседнее кресло.
И опять что-то случилось. Насколько долго можно смотреть в глаза малознакомому мужчине? Не моргая, не отодвигаясь, не смущаясь и не думая ни о чем? Вечность.
Я не вспомнила этого слова, просто ощутила его дыхание в солнечном сплетении. Дышать - не больно, смотреть - не стыдно, думать - невозможно; просто быть - вот счастье.
Несколько остановок мы проехали молча, ощущение времени растаяло.
Также молча вышли из трамвая, и перешли дорогу. На противоположной стороне рабочие в рыжих куртках дырявили асфальт. Резкие звуки взывали к голосу разума, но сегодня был явно не его день.
Я оступилась, он приобнял за плечи.
Я подняла глаза и встретилась с восторженным взглядом.
Необыкновенное чувство всепоглощающего счастья накрыло нас, и только золотые блики на домах и играющие в людские игры лучики понимали это. Поцелуй будто вынул душу и вздернул ввысь, свое земное сознание не ощущалось, и только радость переполняла и переливалась из одной души в другую.
Мы оторвались друг от друга одновременно и засмеялись. Легко сцепившись за руки, направились к институту. Не дошли. Марк увлек в маленький скверик справа, и мы долго ходили, держась за руки. Вечность. Нет, больше, чем вечность.
И вдруг я резко проснулась. Ощущение растаявшего счастья ранило, будто у меня вырвали зубы.
– Что же это было?
– я задавалась этим вопросом, когда умывалась и пристально смотрела в зеркало, разглядывая ответы в своем отражении, когда завтракала и медленно собиралась на учебу.
Это неприятное ощущение преследовало меня по пути на остановку, и длилось вечность. Чертову, ужасную вечность. Реальность вместо сна оказалась несносной, и я не обращала внимания на лужи, блестящие блики на очках и всё вокруг. Как слепая, шла вперед и считала лужи.
Счастье. Я жаждала, мечтала о счастье. Особенно теперь.
Подошла семерка. Судорожно вздохнула. Не верилось. Это невероятно. Приобнявши себя за чуть уже выпирающий животик, я замерла. Колебание длилось всего секунду, но и этого улетающего мгновения хватило, чтобы решиться. Это моя жизнь и мой выбор.
Трамвай тихо тронулся. Пассажиры садились, и никто не обратил внимания на одиноко стоявшую женщину с одинокой, почти растаявшей, дорожкой слез.
Я проснулась от судорожных рыданий в мокрую подушку. Двойные сны мне раньше никогда не снились.
***
С кольцами разбирались долго, но когда Мариам вдруг исчезла, Татьяна быстро поняла, какого типа кольца были зачарованы.
Она надела простенькое колечко с голубым топазом и сразу же увидела призрака-Мариам.
Женщины рассмеялись своей выдумке и смело шагнули в зеркало.
Они вынырнули там же, в гостинице. Новые постояльцы номера спали, и женщины осторожно проскользнули наружу. Ночной город встретил равнодушием и не спешил радовать приятными сюрпризами. Мобильник у Татьяны сел уже давно, а чтобы подключить к зарядке, требовалась розетка.
Решили дойти до кафе быстрого обслуживания и дождаться его открытия на остановке рядом. Летняя ночь освежала прохладным ветерком и пугающим одиночеством. Женщины накинули теплые плащи, предусмотрительно захваченные из дворца, и подремали на лавочке.
Городские службы мыли асфальт и бибикали сонным водителям, вороны каркали над головой, но это был ее, Татьянин родной мир, и даже пробудившись от резкого гудка поливалки, женщина довольно улыбнулась.
В шесть часов утра прошел первый автобус. В семь открылось кафе, и, купив себе по паре сэндвичей, женщины разместились в теплом помещении. Татьяна поставила на подзарядку мобильник, а Мариам с любопытством разглядывала немногочисленных посетителей.