О вещах действительно важных. Моральные вызовы двадцать первого века
Шрифт:
Шимпанзе тоже люди
Томми 26 лет. Его держат за решеткой, в одиночке. Суд никогда ни к чему его не приговаривал и даже ни в чем не обвинял. Дело происходит не в Гуантанамо, а в Гловерсвилле, на севере штата Нью-Йорк.
Как такое возможно? Просто Томми – шимпанзе.
Проект по защите прав животных Nonhuman Rights прибег к одной из старейших юридических процедур – habeas corpus, чтобы оспорить в апелляционном суде правомерность содержания Томми за решеткой.
Ходатайство habeas corpus используют, чтобы добиться судебного решения о том, насколько законно лишать свободы конкретного человека, например заключенного или душевнобольного в медицинском учреждении. Зоозащитники просят
В этом месяце пять апелляционных судей внимательно выслушали основателя зоозащитного проекта Nonhuman Rights (Права нечеловека) Стива Уайза, представлявшего интересы Томми. Судьи резонно интересовались: может ли быть лицом, субъектом права кто-то, кроме человека?
Уайз ссылался на юридические прецеденты, подтверждавшие: да, может. В гражданском законодательстве лицо – это сущность, выступающая автономным субъектом права. Таким «лицом» может быть корпорация, река, священная книга, мечеть.
В компетенции судей объявить Томми субъектом права. Именно это им и следует сделать. И не только потому, что держать шимпанзе в одиночном заключении жестоко. Томми следует признать лицом, потому что он им является, в полном философском смысле слова.
Что такое лицо? Этот термин использовали еще древние римляне. Далеко не всегда он применялся к людям. Ранние христианские теологи разработали доктрину о Троице – Боге, едином в трех лицах. Если бы лицо означало «человек», такая доктрина противоречила бы христианскому вероучению, потому что человеком, согласно ему, побывало только одно из «лиц» Бога.
В современной культуре, например в научно-фантастических фильмах, нам не трудно видеть лица в инопланетянах, например, в пришельце из «Инопланетянина» или в На’ви из «Аватара», хотя они не принадлежат к биологическому виду Homo sapiens.
Читая книги таких исследователей, как Джейн Гудолл или Диана Фосси, мы без труда воспринимаем лица описанных там человекоподобных обезьян. Они способны на близкие и сложные межличностные отношения с другими членами группы. Они горюют, теряя любимых. Они осознают себя и способны думать. Способность предвидеть и прогнозировать позволяет им строить планы. В том, как они реагируют, когда другая обезьяна не отвечает услугой на услугу, можно даже различить зачатки этики.
Вопреки карикатурам оппонентов, признать в шимпанзе лицо не значит дать ему право голосовать, ходить в школу или подавать в суд за клевету. Это всего лишь значит признать за ним самое фундаментальное, основополагающее право – быть субъектом, а не только объектом юридической процедуры.
За последние 30 лет в научных лабораториях Европы постепенно признали, что шимпанзе – животные особого рода, поэтому их больше не используют в качестве подопытных. Только Соединенные Штаты до сих пор продолжают использовать шимпанзе в медицинских исследованиях, причем в прошлом году Национальный институт здравоохранения объявил, что отправляет на пенсию всех подопытных шимпанзе и переселяет их в заповедник. Если уж крупнейшее национальное медицинское учреждение приняло решение использовать шимпанзе в качестве лабораторного материала только в исключительных случаях, почему мы позволяем обычным людям держать их за решеткой безо всяких причин?
Судам пора понять и принять, что обращаться с шимпанзе так, как это делаем мы, недопустимо. Это лица, субъекты права, и их необоснованному содержанию в клетках пора положить конец. [4]
Корова, которая…
В прошлом месяце с бойни, расположенной в районе Квинс в Нью-Йорке, сбежал молодой бычок мясной породы. Множество медийных ресурсов тут же разместили видео, на котором животное деловито трусит по оживленной улице. Для тех, кто любит животных, история закончилась благополучно: бычка поймали и отправили в заповедник, где он проведет всю оставшуюся жизнь в естественных
4
Апелляционный суд штата Нью-Йорк, Третье юридическое отделение, не удовлетворил ходатайства проекта Nonhuman Rights в интересах Томми, затем апелляционный суд штата Нью-Йорк отказал проекту в праве на апелляцию. Когда печаталась эта книга, проект искал другие каналы для продолжения тяжбы. – Прим. автора.
Но для меня интереснее всего оказался выбор слов, которые медиа использовали применительно к этому бычку. Заголовок в The New York Times гласил: «Cow Who Escaped New York Slaughterhouse Finds Sanctuary» («Корова, сбежавшая с нью-йоркской бойни, нашла убежище). Защитники прав животных уже давно борются за то, чтобы слово who («кто, который»), зарезервированное исключительно за людьми, применялось и к животным, о которых пока принято говорить that или which. Это различие есть не во всех языках, но по-английски сказать the cow that escaped значило бы отказать животному в целенаправленности его действия. Мы говорим «заключенный, который (who) бежал», но «камень, который (that) скатился с горы».
Видеть в статье из The New York Times доказательство сдвига в словоупотреблении было бы преждевременно. Скорее она демонстрирует некоторую неопределенность в выборе слов, потому что в первой фразе статьи мы видим: «Корова, которую (that) изловила полиция».
Я спросил Филипа Корбетта, литературного редактора The New York Times, означает ли это who в заголовке новый подход газеты к описанию событий. Он объяснил, что и отдел стилистической редактуры в Times, и аналогичный в Associated Press предлагает использовать who только для животных персонифицированных или называемых по имени. В качестве примера в руководстве приводится такой: «Собака, которая (that) потерялась, выла», но «Аделаида, которая (who) потерялась, выла».
Корбетт добавил, что редакторы, по-видимому, оказались перед сложным выбором. Корова, точнее говоря, бычок, на момент побега был безымянным, но Майк Стура, основатель его нового дома, Скайлендского заказника и приюта для животных, назвал его Фредди. В одних СМИ о животном говорится who, в других – that. Если погуглить, мы увидим оба словоупотребления. Поиск по словам cow who дает примерно 400 тысяч ссылок, а cow that – около 600 тысяч. Замените «корову» на «собаку», и цифры сблизятся еще больше: 8 с лишним миллионов за who и 10 с лишним – за that.
Возможно, дело в том, что пишут в основном про домашних собак, у которых есть имена. Но если поискать все в том же Google, то про шимпанзе who говорят вдвое чаще, чем that, а они не самые распространенные домашние питомцы. Скорее всего, тут сказывается их сходство с людьми и бесспорная индивидуальность. Про горилл и орангутанов тоже чаще говорят who, чем that.
Сервис Google Ngram, отслеживающий частотность отдельных слов или фраз в печати в различные годы, позволяет сделать еще одно интересное наблюдение. Если в 1920 году на каждое cow who приходится более десяти cow that, то к 2000 году этот показатель опускается ниже пяти. Такое впечатление, что со временем мы стали больше очеловечивать коров, притом что многочисленные семейные молочные фермы, хозяева которых знали каждую свою корову, с тех пор сменились корпорациями молочных заводов с тысячами безымянных животных.