О всех созданиях - прекрасных и удивительных
Шрифт:
Она представляла собой полоску земли и камней, шириной шесть футов, прихотливо петлявшую и кружившую по склонам. Трудность заключалась в том, что добраться до фермы можно было, только сначала спустившись в глубокую лощину, а затем поднявшись по лесистому склону, где стоял дом. Особенно жутким был спуск: машина, дрожа, повисала на каждом гребне, прежде чем ухнуть в глубокие колеи за ним. И каждый раз, слыша, как твердые камни скребут по днищу и глушителю, я тщетно пытался не высчитывать, во сколько фунтов, шиллингов и пенсов, может это обойтись.
А когда, выпучив глаза, с трудом удерживаясь,
Он правильно истолковал мой недоумевающий взгляд и ткнул большим пальцем через плечо.
– В доме он!– В глазах у него пряталась тревога, но стоял он в обычной своей позе, расправив широкие плечи, откинув голову.
Я назвал его "старый", да и было ему за семьдесят, но черты под вязаным колпаком, который он всегда натягивал на уши, были правильными и сильными, а высокая фигура - худощавой и прямой. На него и сейчас было приятно смотреть, а в молодости он, несомненно, мог считаться красавцем, однако он так и не женился. Мне часто казалось, что тут не обошлось без какойто романтической истории, но его как будто совсем не удручало, что он живет совсем один, "на отшибе", как говорили в деревне. То есть один, если не считать Бенджамина.
Мы вошли на кухню, и он небрежно согнал с запыленного шкафчика двух кур, но тут я увидел Бенджамина и остановился как вкопанный.
Большой пес сидел неподвижно возле стола - глаза за бахромой шерсти были широко открыты и мутны от страха. Он словно боялся пошевелиться, и, увидев его переднюю левую ногу, я понял почему. На этот раз Арнольд был точен. Она действительно торчала наружу и как! Под углом, да таким, что сердце у меня забилось с перебоями. Горизонтальный вывих локтевого сустава. Лучевая кость отходила от плечевой в немыслимую сторону.
Я осторожно сглотнул.
– Когда это случилось, мистер Саммергилл?
– Да час назад.– Он растерянно подергал свой смешной головной убор.– Я коров на другой луг перегонял, а старик Бенджамин любит их сзади куснуть разок-другой за ноги. Ну и докусался. Одна его лягнула, да прямо по ноге.
– Ах, так.– Мысли вихрем неслись у меня в голове. Я никогда еще не видел такого жуткого вывиха. И теперь, тридцать лет спустя, он остается единственным в моей практике. Как я ухитрюсь вправить его тут, в холмах? Без общей анестезии не обойтись, да и умелый помощник не помешал бы...
– Старина, старина, - сказал я, кладя руку на лохматую голову и лихорадочно соображая, - что же нам с тобой делать?
В ответ хвост заерзал по каменным плитам, дыхание стало пыхтящим, рот полуоткрылся и блеснули безупречно белые зубы.
Арнольд хрипло кашлянул.
– Вправить-то сумеете?
Но в том и заключалась вся суть! Небрежный кивок мог лишь напрасно обнадежить, но и тревожить старика своими сомнениями я не хотел. Отвезти такого гигантского пса в Дарроуби будет сложно. От него и в кухне тесновато, так как же он поместится в машине? И ведь там Сэм, ему тоже нужно место. Да еще нога торчит... И где
Я осторожно провел пальцами по суставу, напряженно вспоминая все, что мне была известно о строении локтя. Раз нога в таком положении, значит, мышца полностью сместилась с мыщелка, и, для того чтобы вернуть ее на место, сустав придется сгибать, пока она не соскочит со второго мыщелка.
– Ну ка, ну-ка, - бормотал я про себя - Если бы этот пес лежал под наркозом на столе, я бы мог взять ногу вот так!– Я ухватил ее над самым локтевым суставом и начал медленно отгибать лучевую кость вверх. Бенджамин быстро взглянул на меня и отвернул голову: обычное движение, каким добродушные собаки дают вам понять, что будут терпеливо сносить все ваши манипуляции.
Я отогнул кость еще выше, а тогда, удостоверившись, что локтевая мышца высвободилась, осторожно начал поворачивать лучевую и локтевую кости внутрь.
– Да... да...– бормотал я, - примерно так...– Но мой монолог оборвался, потому что кости под моей рукой вдруг чуть спружинили.
Я с изумлением уставился на ногу: она приняла абсолютное нормальный вид.
Бенджамин, по-видимому, тоже не сразу поверил: он робко прищурился из-за своей занавески и обнюхал локтевой сустав. Но тут же, убедившись, что все в порядке, встал и подошел к хозяину.
И шел он, даже не прихрамывая!
Губы Арнольда растянулись в улыбке.
– Вправили,значит!
– Кажется, вправил, мистер Саммергилл!– Я пытался говорить небрежно, но лишь с трудом удерживался, чтобы не испустить ликующего вопля или истерически не захохотать. Я же только ощупывал, чтобы разобраться, а сустав взял и встал на место. Случайность, но какая счастливая!
– Вот и хорошо, - сказал фермер.– А, старина?– Он нагнулся и почесал Бенджамииу ухо.
Анатомический театр, полный рукоплещущих студентов, - вот что требовалось для достойного завершения этого эпизода. Или чтобы произошел он в гостиной какого-нибудь миллионера в разгар званого вечера с его обожаемой собакой. Но нет, подобного со мной не случалось! Я поглядел вокруг, на захламленный кухонный стол, на груду немытой посуды в раковине, на обтрепанные рубашки Арнольда, сохнущие перед огнем, и улыбнулся про себя. Именно в такой обстановке я и добивался самых эффектных результатов. И видели это помимо Арнольда только две курицы, вновь восседавшие на шкафчике, но они сохранили полное равнодушие.
– Ну, мне пора, - сказал я, и Арнольд пошел со мной через двор к машине.
– Слышал я, вы в армию идете?– сказал он, когда я открыл дверцу.
– Да. Завтра уезжаю, мистер Саммергилл.
– Завтра, э?– Он поднял брови.
– Да, в Лондон. Вам там бывать не приходилось?
– Нет, черт не попутал!– Он так мотнул головой, что колпак переместился на затылок.– Это не для меня.
Я засмеялся.
– Что так?
– А оно вот как.– Он задумчиво поскреб подбородок - Был я разок в Бротоне, ну, и хватит с меня. Ходить по улицам не могу, и все тут.