ОАЗИС. Вторжение на Таймыр
Шрифт:
Что характерно, опытных рыбаков нереальный рассказ беженки не только не удивил, а подстегнул, - сборы сократились до тридцати минут!
Вот и поспорь тут, верят люди в мистику или нет.
– Интересно, а серебряная цепочка у нее на шее была?
– негромко хмыкнул Донцов, захлопывая папку.
Хижина на перекрестке: круговые движения
Лодка продвигалась вдоль берега медленно, из-за наступившей темноты (вечером под глинистым береговым обрывом не видно ни зги) Квест греб очень осторожно, тщательно выбирая путь. И все равно довольно часто въезжал в кусты или упирался в топкий берег, тогда отталкивались специальным шестом. Они двигались по длинному и извилистому притоку Реки. Именно так называли, с большой буквы, ведь Квест, как ни вспоминал карту, так и не смог определить, как же эта Река называется по настоящему. Карта! "Нам нужна карта!" Вот чего им критически не хватало.
Они поплыли втроем: несмотря на риски вполне возможного водного происшествия, вместе было спокойней. После первого вторжения они практически заперлись в "особой зоне" радиусом, примерно равным расстоянию выстрела из гладкоствольного ружья. Или чуть больше. Ходили по кругу и внутри него. На реке было безопасней, отплывали смело.
День назад Димке стало полегче, он даже смог совершить десяток клоунских шагов без опостылевшего костыля. Квест сиял - наконец-то Мужчина сможет проявить себя, как Добытчик, настало его время! Но его предложение, прозвучавшее приказом - маме остаться с дочкой в избе, в то время, как он укатит на целый день - наткнулось на почти истерическую реакцию женской половины. Аленка тихо заплакала. Женщине мгновенно стало так страшно, что даже сочинский загар не мог скрыть, как она побледнела. Наташа сжала сухую тряпку-полотенце с такой силой, что Квесту показалось, из нее вот-вот побежит вода.
– Мы с дочкой пойдем с тобой. Одни здесь не останемся, - раздельно и решительно сказала она задрожавшим голосом.
Но Димка не сопротивлялся, уже понял, что так и ему спокойней будет. Вчера он ездил на разведку, задержавшись на несколько часов; извелся начисто, а по приезду увидел просто паническое ожидание на берегу…
Навязав связку старых сетевых поплавков на тонкую веревку, они изобретательно обмотали ими Аленку, соорудив примитивный спасательный жилет-кокон, и поутру тронулись в неспешный водный путь.
Радостный от открывающихся возможностей, Квест и за веслами ликовал.
– Ун-нак, та ила чомба! Ун-нак та ила чомба, - пел он противным голосом на два гребка "кафрскую дорожную песню", которую Сержант привез для коллективных пьянок из сафари-поездки на реку Замбези:
– Атука-тум-ле-ле, атука-тум-ле-ле!
Женщины хохотали.
Прибыв на место, целый день все вместе засели в засаду и ждали. Ждали необычайного, даже небывалого - вчера Квест обнаружил тут свежие следы лося! Да не одного. То, что это именно лосиные следы, Димка не сомневался, видел не раз. А вот с фактом, что этот зверь может появляться северней плато, не сталкивался никогда. Да… Меняется климат Заполярья, меняются ареалы и привычные пути миграций зверей!
Ждать лося устали, измучились.
Совершив геройский подвиг по обузданию внутренних пороков, Квест за день всего один раз отплывал чуть подальше, что бы покурить, вручив взведенный карабин Наташе. Как хорошо, что его никотиновая зависимость минимальна, по сравнению с муками того же Сержанта. Надо бы совсем бросить курить. Но не сейчас - пусть будет хоть какой-то наркотик для сглаживания нервов… Потом опять ждали дичь вместе, тщательно вглядываясь уставшими глазами в разбегающиеся по обе стороны притока тропки. А представьте себе, что это значит - постоянно держать малого ребенка в спокойном "некричащем" состоянии! Это уже педагогический подвиг.
И все-таки есть даже в самой непростой обыденности праздники!
Лось, как ему и положено, появился неожиданно. Похоже, что не слишком старый. Квест медленно поднял карабин - тут же предательски хрустнула ветка! Зверь замер, но остался на месте, возле обреза воды. Как по команде, одновременно чихнула Наташка и тут же не совсем тихо захихикала Аленка, старательно чихая в подражание матери. Ну и охота, мать твою… Но зверь все еще стоял! Он смотрел на Димку так, словно тот должен ему много денег.
Квест выстрелил и тяжелая девятимиллиметровая пуля с чмоком вошла куда-то в бок лося. Димке показалось, что он попал по месту, впрочем, иначе было бы уж совсем стыдно, на таком смешном расстоянии! Хороший ствол обязывал к успеху. Но что это? Удивительно, но крепкий на рану лосяра не упал, как подкошенный! "Наверное, пуля чего-то там не задела" - подумал Квест. Пока он торопливо выискивал ту самую таинственную "подлопатку", куда и надлежит стрелять дикого зверя во всех журнальных руководствах, зверь резво скакнул вперед и замер, оказавшись почти по пояс в воде. Этого только не хватало, упадет, потом его хрен достанешь с глубины! Недостаточно опытный при общении с "человеком с ружьём" бык привык забегать от волков в воду, поглубже, а драпани он в лес - был бы жив, и, кто его знает, может даже и оправился бы после такого ранения…
Охотник выстрелил еще, два раза подряд - в грудь, не особо разбираясь в анатомии, и вот тогда зверь медленно сделал два неуверенных шага, заваливаясь на бок. Какая красота, он лег почти у берега, в воде только копыта. Все! Вот он, вожделенный носитель ценного мяса! Коренной обитатель эвенкийской тайги, неведомо как забредший сюда для того, что бы стать спасителем для трех голодных аборигенов Хижины. Радости охотников не было предела, и не столько от азарта охотничьего действа, сколько от мгновенного решения продовольственной проблемы. Особенно, по вполне понятным причинам, радовался Квест: мужчина добыл еду женщине с ребёнком и теперь ему стыдиться нечего - вот он, красавец, у самых ног и ртов. Здоровый, гладкий и упитанный стандартный лось. Бык! Он мертв, лежит в воде, голова на берегу. Можно разделывать.
Всю тяжесть подобной работы Квест понял, когда американский "рэнделл" порезал палец третий раз подряд. Нож словно не хотел выполнять порученную работу, да еще и хозяина отгонял от столь трудоемкой и сложной затеи. Андрей цыкал зубом на когда-то тщательно отполированное лезвие, промывал очередную ранку спиртом из маленького бутылька и клеил коричневый пластырь из походной аптечки. Пластыри уже теснились на пораненном пальце, комары лениво слетались на запах разлитой крови, а Димка осторожничал, недоумевал и нехорошо хмурился.
– Вот дождешься, юсовец проклятый, поменяю я тебя на кухонник, а самого в рюкзак! Лентяй чертов…, неслух, - шептал страдалец, морщась от злого спирта. Внутрь что ли с устатку вкатить?
"Работай, дурачок! Потом вспоминать будешь! В этой туше, у этой Хижины ждут тебя твои последние шансы показать удаль и прыть, - потом попадешь в коллекцию и навсегда ляжешь на полку, такова уж судьба дорогих ножей"… Нож молчал, обиженно уткнувшись острием в тушу, лежащую на берегу ручья. Человек вздыхал и продолжал работать.