Оазис
Шрифт:
– Бурхаев, Ярина, Бурхаев тебя купил. Далеко не худший вариант, знаешь ли.
Я не знала фамилии Яна, и слова Аллы мне ничего не сказали, но по тому, как облегчённо обмякла на своём стуле Яринка, как расслабилось её лицо и потеплели глаза, поняла: всё в порядке.
– Бурхаев, – машинально повторила она. – Да… не худший.
Алла, внимательно наблюдавшая за моей подругой, удивлённо приподняла брови, словно ожидала иной реакции, потом деловито распорядилась:
– Значит, так. На работу сегодня не идёшь. После занятий занимайся чем хочешь, но чтобы к восьми вечера была дома.
– Как подготовить? – спросила я, почему-то эти слова показались зловещими.
– Обычно. Накрасить, надушить, нарядить, чтобы к покупателю наша красавица явилась при всём параде. Ну и дам несколько советов лично от себя, девчонки, думаю, тоже в стороне не останутся. Ух, как я волновалась, когда первый раз шла к гостю, – Алла ностальгически вздохнула, – а ведь до этого замужем была. Но ты не бойся, все мы через такое проходим рано или поздно, потом смеяться будешь.
Но Яринка и сейчас выглядела так, словно готова смеяться. И я её понимала. Даже меня затянувшийся аукцион держал в напряжении, что уж говорить о подруге, чью судьбу он решал. И теперь, когда стало известно, что Ян всё-таки выполнил задуманное и его не остановили заоблачные ставки, Яринка просто светилась.
Алла, собравшаяся уже уходить, остановилась и снова глянула на неё недоумённо. Потом непонятно сказала:
– Ну и правильно… ну и молодец. Не о чём тут переживать, – и поспешно покинула библиотеку.
Нина тоже выглядела слегка озадаченной, на минуту она задумалась о чём-то, решительно тряхнула головой.
– Знаете, что, девочки? Хватит на сегодня английского. Сейчас вы всё равно уже ничего не запомните, так что идите, отдыхайте.
Я обрадовалась. В голове действительно царил сумбур, и уроки были последним, о чём хотелось думать.
– Пойдём на пляж? – предложила Яринка, едва мы перешагнули порог. – Хочу туда, где людей нет.
Пляжи действительно теперь пустовали, даже многочисленные шезлонги с них унесли, а на фоне серого неба и такого же серого моря даже когда-то ярко-жёлтый песок казался тусклым и белёсым.
Мы долго брели вдоль линии прибоя, ни о чём не разговаривая и слушая только шум волн, гонимых на берег холодным ветром. Ветер этот настойчиво трепал Яринкины распущенные волосы и мою лёгкую куртку, без которой я теперь не выходила на улицу. Зима, такая, к которой я привыкла и которую любила, не пришла сюда, но и то, что царило вокруг вместо неё, уже не позволяло легко одеваться.
Мы шли, пока песок не сменился камнями, а впереди не замаячили тёмные глыбы Русалкиной ямы. Здесь, как будто над землёй была проведена невидимая черта, и я, и Яринка одновременно остановились. Я скосила глаза на подругу и с удивлением увидела, что она улыбается, наверное, даже сама того не замечая.
– Тебе не страшно? – сорвалось у меня с языка, прежде чем я успела его прикусить.
– Что? – Яринка словно проснулась. – Страшно?
– Ну, сегодня идти к Яну? Вдруг он захочет…
– А, ты про это, – она небрежно отмахнулась. – Чего бояться-то? Девчонки говорят, что больно может и не быть. А если и будет… уж точно не больнее, чем розги. Зато интересно.
Последнее слово Яринка произнесла неожиданно смягчившимся тоном, и на её губах опять заиграла мягкая полуулыбка.
Укрепляясь в своих подозрениях, я спросила:
– А вы с Яном до сих пор только целовались или что-то ещё?
– Чего? Нет, конечно! Он же такой… даже обнимает меня так, словно я сломаться могу или вдруг исчезну. Только, – Яринка замялась, потупилась, но всё-таки продолжила. – Когда целуемся, я чувствую, что… в общем, могу и всё остальное. Может, поэтому мне не страшно.
Я грустно вздохнула.
– Вот заберёт он тебя, выйдешь замуж, и что я буду одна делать?
Яринка придала лицу привычное насмешливое выражение.
– Скажешь тоже! Где я, и где замуж? Ян, конечно, хороший, но он для меня временная необходимость. Пока мы с тобой отсюда не убежим, или ещё что-нибудь не случится.
Не скажу, что я поверила её словам, но и тоскливое чувство одиночества, которое охватило меня после принесённой Аллой новости, почти отступило. Отступило бы совсем, не останься на губах моей подруги тень всё той же нежной мечтательной полуулыбки.
Вечером в столовой собрались все обитательницы нашего домика, как и в тот день, когда мы с Яринкой вернулись от Ирэн после подписания контракта. Правда, на этот раз стол не накрывали и шампанское не пили, всё было строго по делу.
Сначала наши старшие подруги поспорили, во что лучше одеть Яринку, и долго препирались, тряся друг перед другом вытащенными из шкафов нарядами.
– Она девственница! – кричала Ася. – И одежда должна это подчеркнуть, а вы хотите её вырядить, как на подиум!
– А смысл прятать тело, которое все уже видели?! – кипятилась Вика. – Смешно и лицемерно!
Яринка молчала, храня воистину царскую невозмутимость, и лишь иронично шевелила бровями, когда на неё примеряли то один, то другой наряд. Но и она не выдержала, увидев перед собой нечто, похожее на сарафан в пол, вроде тех, что мы надевали в приюте на церковные службы.
– Слушайте, может, я сама выберу? – она решительно отодвинула ворох вещей, успевший вырасти у её ног. – Почему бы мне не надеть костюм, в котором я выступала на дебюте?
На миг наступила тишина, девушки вытаращились на Яринку так, как если бы вдруг заговорил один из предметов мебели, а потом в гостиной поднялась волна негодования. Я не совсем поняла, чем она была вызвана, различила в общем гомоне только слова "вульгарно" и "он тебя в нём уже видел!", что мне, впрочем, ничего не объяснило. Но тут нашла коса на камень: Яринка упёрлась и ни в какую не захотела надевать что-либо другое. После воплей, уговоров и даже угроз присутствующие пришли к компромиссу, и первая часть сборов, наконец, завершилась. Яринка оказалась в топике и юбочке от своего костюма, но расклешённые рукава были единогласно отвергнуты, и вместо них на подругу набросили что-то вроде полупрозрачной кисеи с капюшоном. А обули в высокие, выше колен, сапоги на длинной блестящей молнии. На мой взгляд, всё вместе это выглядело настолько нелепо, что я про себя пожалела Яна, которому предстояло лицезреть подобное в их первую с Яринкой совместную ночь.