Оазисы
Шрифт:
Наведаться к Черной границе и испытать себя планировалось сразу после тренировки. Если они задержатся, то скажут родителям, что ходили на ярмарку. Впрочем, Алана мало волновало оправдание для родителей: если он не Пилигрим, то неизвестно, сможет ли он вообще дожить до встречи с ними, а если Пилигрим, то думать о детских оправданиях попросту смешно.
По улице грохотали кареты и небольшие двухколесные тележки с разными товарами, разбрызгивая грязь. Алан перебежал дорогу, в последний момент проскочив перед самой лошадиной мордой.
—
Алан поглядел на него горящими глазами. После тренировки кровь бежала по жилам быстрее обычного, и Алана переполняла уверенность, что сегодня он решится на испытание.
— Пошли, Себ!
Друзья быстрым шагом прошли квартал, потом ловко прицепились к задку черно-красной кареты. Идти пешком было лень, тем более вчерашняя гроза превратила улицы в чавкающее жижей болото. Проехали квартала три, прежде чем карета повернула направо, и пришлось сойти. Дальше они повторили трюк с проездом “зайцем”, но на сей раз кучер попался внимательный. Посыпались басовитые ругательства, щелкнул кнут, и парочка “зайцев” с хохотом соскочила с подножки.
Алан, за ним Себ юркнули в переулок между улицей Роз и Лавандовой рекой. Отсюда до Черной границы было всего ничего: мост через реку, пара десятков лачуг, кузницы и лесочек.
Забегая за угол на полной скорости, Алан врезался во что-то твердое. Он отпрянул и, если бы не Себ позади, грохнулся бы оземь.
Неожиданное препятствие воззрилось на юношей с высоты почти двухметрового роста.
— Эй, осторожней! Так и шею свернуть недолго!
Мужчина, с которым столкнулся Алан, одернул кожаную куртку. Пояс его перехватывал широкий ремень, украшенным камнями — надо полагать, драгоценными. В целом, человек выглядел внушительно. Мало того, что высок и широкоплеч, так еще и одет более чем шикарно: помимо кожаной куртки и ремня, на незнакомце красовалась широкополая шляпа с пышным белым пером, бархатные штаны и сверкающие сапоги. У человека было продолговатое лицо, темные глаза и узкая бородка клинышком.
— Простите, монсеньор, — пробормотал Алан.
Незнакомец повернулся, и взору Алана предстала висевшая сбоку на ремне шпага. У нее была серебристая, причудливо закрученная гарда и антрацитово-черные ножны. У Алана открылся рот от восхищения.
— Хочешь такую, мальчик?
— Ага!
— Может быть, когда-нибудь у тебя будет такая шпага.
— У меня будет лучше! — выпалил Алан.
Незнакомец улыбнулся и величавой походкой двинулся своей дорогой.
— Кто это? — спросил Себ.
Алан пожал плечами.
— Впервые его вижу.
— Странный он какой-то, — заключил Себ.
Не прошло и минуты, как таинственный незнакомец вылетел у обоих из головы. Они перешли через массивный каменный мост. Под ним неспешно катила волны Лавандовая река. Дорога за рекой утопала в грязи. Мэрия Галльфрана не желала мостить дороги в бедных районах, полагая, что движение там всё равно неактивное. Несмотря на
Местное население, в основном ремесленники, с любопытством таращились на двух прилично одетых мальчишек. Чумазые дети прекращали играть и провожали их взглядами.
Алану их внимание было безразлично, его начинало трясти в предвкушении испытания. Себ волновался не меньше, судя по сжатым губам и деревянной походке.
Они оставили за собой поселение ремесленников с ее грязью, запахом дыма и звоном ударов молотом по наковальням. Впереди, на пологом склоне раскинулся лесочек, и между стволами уже чернела Граница, опоясывающая весь Оазис, где располагался Галльфран…
Алан был настолько напряжен, что не заметил, как они пересекли лес.
Друзья остановились на самом краю Черной границы. Похожая на совершенно гладкую и твердую дорогу шириной шагов десять, она выбегала из-за ближайшего холма и терялась за деревьями. Ее поверхность была черной и блестящей, никогда на ней не скапливалась ни пыль, ни лесной сор. Никогда на нее не забредали звери или насекомые. Черная граница, замкнувшая в круг город и несколько поселков-пригородов, отпугивала от себя всё живое.
Кроме Пилигримов, конечно.
Алан с Себом некоторое время всматривались в Дебри. Собственно, они не были такими уж лесистыми; Дебрями назывались все земли вне Оазисов, там, где хозяйничают Твари, независимо от того, как эти земли выглядели и что на них произрастало. Дебри прямо перед Аланом и Себом покрывал точно такой же лес, как и на стороне Оазиса. Дальше высились зеленые холмы, за которыми синела далекая горная гряда.
В пронзительно-голубом небе между кучевыми облаками парили черные точки. Орланы не делают разницы между Оазисами и Дебрями.
— Ну? — наконец проговорил Себ хрипло. — Пошли?
Его длинные волосы колыхал ветерок.
— Пошли, — отозвался Алан не своим голосом.
Он прилагал нечеловеческие усилия, чтобы не выказать страх, но колени предательски подкашивались, по спине и затылку бегали мурашки, а руки тряслись, как у старичка.
Тем не менее, он первым ступил на черную гладь. Она была твердой, словно камень, и казалась холодной. Алан понимал, что через толстую подошву грязных башмаков почувствовать холод границы нереально. Это всё страх…
Дебри, обманчиво мирные и спокойные, ждали…
Будто во сне Алан прошел по границе. Еще один шаг — и он на территории Дебрей. Себ стоял рядом, шумное дыхание заглушало ветер.
Друзья переглянулись. И шагнули на траву Дебрей.
***
Нервы натянулись до предела. Алан встал обеими ногами на землю и приготовился отступать при малейшей опасности.
Как ни странно, опасность не желала появляться. Лесок по-прежнему мирно шелестел листвой, голубело безмятежное небо, солнце пронизывало прозрачный воздух…