Оазисы

Цзи Александр

— Что случилось? — вырвалось у Алана.

— Мой господин, дзёнин Исиро, повелел нам сторожить ваш сон и удовлетворять ваши желания. Сейцас мои люди принесут вам еда.

— А, хорошо, — сказал Матиас.

Алан ощутил, как он расслабился.

Рафу не спускала глаз с Алана.

— Если мозно, я хочу поговорить с тобой, юный Пилигрим.

— Со мной? — удивился Алан.

— Да.

Он с Матиасом переглянулся. Вряд ли старуха замышляла недоброе. Хотела бы убить, убила бы так, что Алан и не понял бы, как умер.

Алан встал и по привычке отряхнул седалище, хотя доски ступеней были чистыми.

—

Я скоро, — сказал он Матиасу.

Вместе с засеменившей по тропинке Рафу Алан двинулся прочь от домика. Отошли они недалеко. Рукотворная полянка в обрамлении душистых цветов и камней разной формы едва освещалась светом звезд и восходящей луны.

Рафу подняла руку, щелкнули сухие пальцы. Тотчас где-то в кронах деревьев вокруг мягко засветились бумажные фонарики. В их свете поляна приобрела сказочный вид.

Похоже было, что на деревьях, словно спелые плоды, висят эти невидимые дети ночи в ожидании приказов со стороны дзёнина.

— Прошу прощения, — заговорила Рафу, — но я слушала. Мой Осаму убил дорогого вам человека без причины?

— Да… То есть нет… Причина была, — забормотал Алан. Голосок в голове подсказывал, что с Рафу надо быть предельно точным. Это важно. — Сначала мы наткнулись на разрушенный Оазис, кто-то взорвал Черную границу и устроил пожар. Твари и огонь уничтожили все население… Единственный выживший сказал, что это сделали Рыцари Дебрей — люди без лица. В Санти один человек хотел нам поведать что-то о Рыцарях Дебрей, но его убил некто в черном, похожий на синоби. Мы сражались с ним, и наш друг погиб.

Когда Алан закончил рассказ, Рафу отвела взгляд. Ее морщинистое лицо стало еще более невыразительным, хотя это трудно представить.

— Он хотел освободить их… — прошептала она. — И они отринули его предложение… Они захотели остаться в своих тюрьмах, как и народ Зэн Секай…

— Что?

— У моего Осаму была мечта, — произнесла Рафу громче. Ее взгляд потеплел. — Он хотел освободить все Оседлые этого мира. Он хотел подарить всем всё. Но людей держит не только Черная граница. Граница у нас здесь, — она постучала по лбу пальцем. — Известно ли тебе, что значит слова “Зэн Секай”? Они значит “Эта земля”. Наш Оазис и есть вся земля для нас.

— Освободить? Как? Уничтожить границы и отдать людей на растерзание Тварям?

— У Осаму был план. Но я не слушать его. Я ведь тоже умею ходить по Дебри, и чудовища не видят меня.

Алан не поверил ушам.

— Вы — Пилигрим?

Ему вспомнилось удивление Матиаса, когда Рафу рассказала, что целые сутки гуляла по Дебрям.

— Н-но… П-почему? — Он начал заикаться от потрясения. — Почему вы отказались от странствий по Дебрям? Почему не захотели посмотреть на весь мир?

— Для меня Зэн Секай и есть весь мир, — с усмешкой сказала Рафу. — Человек сам выбирает путь. Иногда он выбирает клетка. И очень часто.

— Да вы просто не знаете, от чего отказались! — вскричал Алан. — Вас надо насильно отправить в Дебри, показать другие Оазисы, тогда вы поймете…

Рафу глянула на Алана, и тот умолк, не договорив. Заставить дзёнина что-либо сделать против его воли — интересно, как это провернуть…

— Так говорил и мой Осаму, — спокойно сказала старушка. — Насильно. Насильно выгнать из клетка. Насильно даровать свобода.

— Простите… — пробормотал смущенный Алан. Перед глазами встали дымящиеся руины Хоу Вердена.

Все его жители и впрямь стали свободными.

Рафу снова усмехнулась, но на сей раз по-доброму, чуть ли не материнской улыбкой.

— Эту ночь я буду учить тебя, и ты будешь мой новый ученик. Одна ночь — мало, чтобы стать даже самый плохой гэнин, но достаточно, чтобы выучить один-единственный прием. Он может спасти твоя жизнь, когда ты встретишься с Осаму снова.

Глава 9. Снова в Дебрях

С первыми лучами солнца Пилигримы покинули не совсем гостеприимный Оазис Зэн Секай. Синоби вернули лошадей, сытых и отдохнувших, наполнили седельные сумки едой и небольшим количеством золота — за причиненные неудобства. Исиро на прощание чуть ли не извинился за нарушение закона гостеприимства, ссылаясь на летнее солнцестояние, когда по правилам Зэн Секай дзёнин может использовать любые способы победы над врагом. При этом выражение морщинистого лица старикашки как бы говорило, что он не страшится мести Пилигримов, потому что ему плевать на саму смерть. Как бы то ни было, Алан подозревал, что, несмотря на бесстрашие, Исиро не желал бы смерти всего Оазиса — а именно таков итог мести Пилигримов, которые вправе внести Оазис в черный список.

Исиро не предложил взять невест; видно, решил не испытывать терпение Пилигримов. Скорее всего, хитрый старик дождется другого каравана для торговли. Благо, что летнее солнцестояние позади, и воевать ни с кем не надо.

Пока ехали по Дебрям, а позади еще не растворились в рассветной дымке рисовые поля, Димитрий и Тэн в шутку болтали о возможности занести Зэн Секай в черный список. Уж слишком опасные там живут люди, да и учат своему искусству кого ни попадя.

Алан помалкивал. Он никому не рассказал, чем занимался с Рафу, хотя Матиас то и дело поглядывал на него вопросительно. В то время как старушка учила его единственному приему, остальные Пилигримы не спеша поели, а потом долго отмокали в бочках с горячей водой прямо под открытым небом в саду. Алану, вернувшемуся под утро, пришлось наспех перекусить и помыться с помощью ведра и жесткого полотенца.

Покачиваясь в седле, Алан проигрывал в уме события ночи, когда Рафу раз за разом заставляла его наносить удар по деревянному истукану — макиваре. Удар был вроде бы вполне обычный — кулаком в живот, или в танден, по терминологии синоби, но при этом требовалось дышать особенным образом. Удар наносился на “солнечном” выдохе “Х-ха!”, который должен был сдерживаться напряжением гортани. Всё это казалось Алану глупостями, ненужными сложностями, но он не сомневался в таинственных способностях жителей Зэн Секай.

Вроде бы простой удар долго не давался Алану, и недовольное причмокивание Рафу преследовало его до утра, пока, наконец, Западный дзёнин не признала, что некоторый прогресс есть. Если Алан будет тренировать этот удар и дальше самостоятельно, сказала она, то техника улучшится. Можно будет в будущем бить не кулаком, а напряженными пальцами, потом — пальцами расслабленными, а еще позже — и вовсе одним расслабленным пальцем. Главное — дыхание, о чем Алан не должен забывать ни на минуту.

Алан намеревался прилежно выполнять домашнее задание Рафу в Дебрях. Чтобы не вызывать лишних вопросов со стороны спутников, Алан планировал тренироваться во время ночных дежурств.