Об иных горизонтах здешнего. Апология вечного возвращения
Шрифт:
Причастность мгновения к вечности раскрывает иной горизонт здешнего бытия. Вместо призрачного, мимолётного, обречённого обратиться в ничто всё предстаёт как реальное. Все вещи вокруг пребывают в безмолвии вечности, нерушимы и неизменны и именно таковы, каковы они есть. Сияние форм. Таковы и мы сами: такие, какие мы есть, какими мы были и будем всегда.
Воодушевление от присутствия в преображённом мгновении не знает границ, однако не всё так безоблачно, просто и очевидно, ведь в реальное превращается не только великое, но и ничтожное…
Открывается
Поэтому у нас не пропало стремление к иной, ещё не постигнутой глубине, а это стремление – та самая сила, которая вращает круг. По-прежнему всё движется дальше и дальше по времени, пусть озарённому вечностью.
Кроме того, люди, мы с вами, слишком привязаны к сущему, погружены в страсти и всякий бред и нечувствительны к ветру с той стороны, поэтому «мгновения вечности» крайне редки, уникальны. Рутина, несчастья, невежество, зло возвращаются тоже, они тоже в вечности, тоже реальны. Зачем, почему? Ответа нет, вернее, есть много ответов…
К примеру, такой: всеведение, абсолютная полнота таковы лишь в том случае, если способны постигнуть, включить в себя всё, также неведение и несовершенство. Но находиться в неведении, постигнуть его и пережить может лишь ограниченный ум – конечное, несовершенное существо. Логически безупречно: всеведению неведение недоступно. И чтобы всеведение всё же было всеведением, оно против всей логики должно быть способно преображаться и в ограниченное существо, во всякое ограниченное существо.
Так или иначе, в преображённом мгновении мир из призрачного и мимолётного превращается в реальный, то есть в причастный к вечности, где навигация совершенно иная. Реально и значимо всё – каждая мелочь, каждый пустяк. Особую значимость приобретают все наши действия, намерения и устремления – ведь всё, что исходит от нас, нас же и создаёт, запечатлевает нас в вечности такими, какие мы есть в данный миг.
С одной стороны, мгновение – это картина, которая только что окончательно завершена, не зависит от нас и представлена нам как свершившийся факт, с другой стороны, оно же – молниеносный творческий акт создания этой картины, в которой мы сами, как тоже художники и одновременно как натура, по собственной воле многое можем запечатлеть.
Хотя присутствие вечности смещает «окончательную развязку всего» из «посмертного будущего» в настоящее, где всё «уже стало» таким, каким и пребудет всегда, это не означает, что перемены, течение времени пропадают, теряют весь смысл. Поток становления не прекращается, мир по-прежнему движется неизвестно откуда, неизвестно куда, только теперь всё происходит в метафизическом
Отрицание мира ввиду его обречённости становится неоправданным, ведь вечность не в будущем, а прямо здесь. Отсюда и новое отношение к мирозданию: вместо его отрицания – его утверждение: позиция проблематичная и очень сложная, но она со всей очевидностью следует из учения о возвращении всех вещей. Понятно, что в космологии этого учения много неясности, темноты. Но мир, бытие – это скорее непредсказуемая и подвижная тайна, нежели предустановленные закономерности и константы, доступные аналитическому уму.
Хотя отрицание мира и несовместимо с доктриной о возвращении, оно тем не менее тоже как будто возможно: если, к примеру, считать эту жизнь сплошь кошмаром и больше не видеть в ней ничего. Правда, такая позиция не ведёт к избавлению, напротив, она превращает всё мироздание в ад, откуда действительно выхода нет.
Однако возможность подобной позиции всё же сомнительна, ведь если кому-то открылась причастность мгновения к вечности, немыслимо, чтобы он не узрел единства, величия, целостности и красоты бытия.
О сравнениях времени с кругом
В четвёртой книге «Физики» Аристотель отмечает, что время кажется каким-то кругом.
«Je mehr man kennt, je mehr man weiss, // Erkennt man: alles dreht im Kreis». – «Чем больше знают, чем больше понимают, // Тем очевиднее: всё движется по кругу», – констатирует Гёте.
Нет ничего удивительного в том, что сравнения времени с кругом довольно часто встречаются у известных философов, писателей и поэтов, в фольклоре и мифах разных народов, ведь небесные своды, сезоны, история, люди действительно вращаются вокруг своих центров, уходят в прошлое и вновь возвращаются, всюду и правда орбиты, круги. Но это не значит, конечно, что эти сравнения каким-то образом намекают на вечное возвращение: обычно речь идёт о циклических повторениях – о другом.
Представление о круговом времени, о его измерении хорошо выражают часы, циферблат, придуманные очень давно. Секундная стрелка описывает круг и возвращается в ту же позицию, начинается новый отсчёт, только минута другая. То же и стрелки минутная и часовая, но другой час, другой день. За днями следуют месяцы, затем годы. В конце концов – круг самый большой, охватывающий всё мироздание: по истечении вообще всего времени – после завершения величайшего года стоиков, или махакальпы индусов, происходит полное разрушение Вселенной, махапралая, затем всё начинается заново. Это – космология космических циклов, в той или иной форме известная всем народам во все времена.