Об искоренении глобальной угрозы «международного терроризма»

СССР Внутренний Предиктор

На микроуровне. Что касается собственно ситуации, возникшей в Беслане, и итогов её разрешения:

Если сотни людей оказываются во власти группы террористов, прошедших многопрофильную боевую спецподготовку, которые действуют по определённому плану и успевают подготовить технические средства для уничтожения всех заложников и самих себя, — это ситуация не для гарантированного её разрешения «малой кровью» с помощью силового спецназа [185].

Иными словами:

· отсутствие штурма спецназом — позволяет террористам тянуть время, безнаказанно измываться над заложниками и над их остающимися на свободе родственниками столько, сколько позволяют биологические ресурсы заложников и самих террористов;

· начало штурма спецназом — даёт почти 100-процентную гарантию гибели в результате взрыва (множественных взрывов) подавляющего большинства людей, оказавшихся в заложниках, плюс к тому неизбежна гибель и некоторой части воинов спецназа [186].

И тот, и другой варианты одинаково выигрышны для хозяев и кукловодов террористов, поскольку:

· Первый позволяет обвинить в гибели всех государственную власть, которая не пошла на переговоры и не выполнила требований, оглашённых кем-то из-за «политических кулис» через бригаду “великомучеников”-террористов. Такое поведение власти неприемлемо обывателям, живущим сегодняшним днём и не видящим более или менее удалённых политических перспектив, т.е. тем — кому собственная шкура сегодня дороже, чем та же самая шкура завтра [187].

· А второй вариант показывает, что государственность не только не властна над течением событий на территории своей юрисдикции, но и действует по указке террористов, отказавшись от проведения в жизнь своей собственной политической стратегии или же попросту не имея её. И второй вариант лишает государственную власть какой бы то ни было поддержки почти всех, кто в обществе думает о будущем: они начинают думать о смене власти на другую, которая бы выражала в политике государства их идеалы и долгосрочную политическую стратегию [188].

По существу всё сказанное означает, что:

Спецназ более или менее эффективен против одиночек-психопатов или групп самодеятельных террористов-импровизаторов, за которыми не стоят какие-либо организованные политические силы регионального или глобального масштаба деятельности.

Если же группы террористов и террористы-одиночки являются представителями таких сил (тем более прошедшими разнопрофильную спецподготовку, направленную на то, чтобы они погибли в бою, нанеся как можно больший материальный и психологический урон противнику), то в подавляющем большинстве ситуаций, которые могут быть созданы террористами, спецназ обещает быть тем менее эффективным, чем больше прошло времени с момента обустройства террористов на месте заказанного им трагического шоу и чем меньше «дырок» в сценарии теракта, которыми может воспользоваться спецназ для разрешения ситуации [189].

Это означает, что государство в целом и спецслужбы, в частности, должны быть предельно эффективны в выявлении предпосылок и в профилактике терактов, упреждающе работая на их предотвращение [190]. Если же на этой стадии они проигрывают организаторам террора, то им приходится действовать в ответ на события, порождённые другими, вследствие чего многочисленные жертвы запрограммированы самой сценаристикой террора и построением ситуации террористического шоу. И с этим объективным обстоятельством общество должно смириться, поскольку война не обходится без жертв, в том числе и среди мирного населения.

И это — действительно война, но такая, в которой нет линий фронтов, разграничивающих контролируемые территории и в которой главное средство воздействия на противника — на его общество и государственность — то, что в войнах прошлого называлось «диверсионные операции» и составляло относительно незначительную долю во всём объёме боевых действий.

И войны всегда имеют цели, достижению которых подчинены все войсковые, диверсионные, пропагандистские, дипломатические и прочие операции. Соответственно этому обстоятельству:

Вопрос сводится даже не к тем требованиям, которые оглашаются через бригаду боевых зомби-самоубийц [191], а к долгосрочным стратегическим целям тех, кто с помощью террористов и при пособничестве беззаботно-безответственной журналистики старается осуществить эти цели — цели войны.

Упоминание журналистики здесь не случайно.

Если в СМИ только сообщается о факте теракта и о том, что спецслужбы принимают соответствующие меры, но до завершения спецоперации никаких конкретных сведений о ней не попадает на страницы печати, в интернет, в телевизионный и радио эфир, то это — одна ситуация, неприемлемая для террористов как минимум по следующим причинам:

· во-первых, координаторы террора вынуждены самостоятельно вести разведку, обеспечивать связь с разведчиками и самими террористами, поскольку лишены возможности получать достоверную информацию из СМИ и прежде всего из программ радио и телевидения;

· во-вторых, при отсутствии освещения событий в темпе их развития в общегосударственных СМИ акт террора оказывает угнетающе психологическое воздействие только на тех психологически неустойчивых людей, кто непосредственно находится в зоне восприятия событий своими органами чувств, и не деморализует множество психологически неустойчивых людей в других регионах страны, что сразу же многократно снижает эффективность, даже успешно проведённого — с точки зрения его заказчиков — теракта.

Если же журналистика и СМИ обстоятельно освещают теракт в прямом эфире или с некоторым запаздыванием по времени, но до завершения спецоперации, то журналисты объективно становятся подручными заказчиков террора, поскольку психологическое давление теракта, ретранслируемое СМИ, деморализует множество психологически неустойчивых людей во всех регионах страны.

Однако если информация предоставляется обществу по завершении спецоперации, то — вне зависимости от её итогов — информация может быть подана так, чтобы не оказала деморализующего воздействия на психически неустойчивых людей, но способствовала сплочению общества и затрудняла бы в нём дальнейшую террористическую активность. Это не означает, что по завершении спецоперации надо лгать, а лгать проще, когда всё уже определилось. Это означает, что не предполагается удовлетворять праздное любопытство некоторой части населения, оглашая при этом сведения, которыми противник может злоупотребить как в настоящем, оказывая противодействие проведению спецоперации, так и в будущем, учтя какие-то сведения в разработке сценариев новых диверсий и терактов; и которые способны деморализовать множество психологически неустойчивых людей.