Об искоренении глобальной угрозы «международного терроризма»
Шрифт:
“Взрывы самолётов обошлись мне в 4000 долларов, на Каширской и у метро в 7000 долларов, а операция “Норд-Вест” в 8000 евро. Оружие трофейное, машина трофейная, взрывчатка трофейная, — все расходы только на питание и экипировку. И до Москвы действительно денег не хватило”.
“В “Норд-Весте” участвовали 33 моджахеда. Из них две женщины. Готовили четырех, но двух я отправил 24.08.04 г. в Москву. Там их посадили на два взорвавшихся самолета”.
“В группе было 12 чеченцев, 2 чеченки, 9 ингушей, 3 русских, 2 араба, 2 осетина, 1 татарин, 1 кабардинец и 1 гуран. Гураны — это народ, живущий в Забайкалье и практически обрусевший”.
Заложники были брошены на произвол и обречены. Требования террористов
Требования боевиков:
— немедленно остановить войну в Чечне и начать вывод войск.
— если этого не произойдёт — Путин должен немедленно уйти в отставку.
— если Путин начнёт вывод войск — дети получат воду и еду.
— как только выводятся войска из горных районов — детей до 10 лет отпускают.
— после полного вывода войск — отпускают всех.
— если Путин подаст в отставку — отпускают всех детей и с остальными заложниками боевики уходят в Чечню.
Политические требования террористов, захвативших школу в Беслане, были “нереальными и невыполнимыми”, заявил в эфире радиостанции “Эхо Москвы” независимый депутат Госдумы РФ Владимир Рыжков.
“Ни Россия, ни мировое сообщество сегодня не могут представить себе независимую Чечню под руководством, например, того же Басаева”, — заметил Рыжков [182]. Вместе с тем, убеждён депутат, необходимо было вести переговоры с захватчиками во имя спасения людей. “Я сожалею, что этого не было сделано, — заметил он. — Более того, оказалось, что нам врали и врут до сих пор официальные власти, которые говорили, что террористы не выдвигали никаких требований, что кассета, которую они передали, была пустая. Это была ложь, которая только провоцировала агрессию со стороны бандитов”.
“Мы должны спросить с тех и за то, почему этого не было, почему в штабе была такая растерянность и почему заложники фактически были брошены на произвол и обречены”, — сказал Рыжков. По мнению депутата, на все эти вопросы должны ответить парламентские комиссии по расследованию теракта в Беслане. “Если говорить о политических переговорах, всё равно нужно искать, с кем вести эти переговоры, искать различные сценарии, различные компромиссы, — заявил Рыжков. — Если мы на это не пойдём, кошмар будет повторяться и мы никогда не выйдем из этого страшного круга” [183].
Глава комитета Госдумы РФ по законодательству Павел Крашенинников также считает, что политические требования террористов, захвативших школу в Беслане, были намеренно сформулированы таким образом, чтобы их нельзя было выполнить.
Если представить ситуацию по выводу федеральных войск из Чечни, после этого следует ожидать гражданской войны в республике, когда “граждане, которые поддерживали федеральную власть, будут уничтожаться физически и мира не будет [184]”, отметил Крашенинников. По его словам, “ни Басаев, ни Масхадов не в состоянии контролировать всех боевиков, которые существуют и зарабатывают деньги на крови”. “Говорить, что Басаев представляет даже какую-то часть чеченского народа, не приходится. Он представляет интересы своей бандитской группы, у него была задача дестабилизировать ситуацию на Северном Кавказе и в целом в России, в общем-то он этого добился”, — отметил депутат.
“Такой циничности мы уже давно не встречали в виде документов, в виде действий мы видели это 1 сентября, во взрывах самолетов и у метро в Москве”, сказал Крашенинников» (интернет адрес цитированной публикации:.
Но и это ещё не всё:
«Согласно официальной информации, спустя неделю после трагических событий в Беслане в морге Центральной республиканской больницы Владикавказа находилось 91 неопознанное тело. Однако есть и неофициальные
Только через 5 дней после трагедии майор Гусов получил приказ от руководства собирать заявления о пропавших без вести, т.е. уже 8 сентября. Ко второй половине следующего дня таких заявлений было всего 30. Люди не знали, куда и к кому обращаться, тем более что до этого их постоянно направляли искать в моргах самостоятельно.
Однако дело не только в том, что сам по себе приказ самостоятельного поиска в моргах, “несколько” непонятен. По телевидению неоднократно показывали кадры, на которых родственники увозили на машинах своих раненых домой или в госпитали. Но позже выяснялось, что этих спасшихся никто не видел, их нет ни дома, ни в больницах, ни в моргах.
Алан Цаболов и его жена потеряли своего сына Марата. Однако журналисты местного телеканала многократно показывали им плёнку, где их сыночек, живой и здоровый, пил после освобождения воду на улице… И этот случай не единственный.
Люди, до сих пор не нашедшие родных, осмеливаются делать страшные предположения: вырвавшиеся террористы могли захватить спасённых детей. Данные оперативников это подтверждают: террористы переодевались в одежду заложников, и многим их них удалось бежать, а многим заложникам, считавшимся погибшими — выжить» (цитировано по публикации 16 сентября 2004 г. в ежедневной электронной газете “Yтро” “Часть спасённых заложников бесследно пропала” -интернет-адрес цитированной статьи:.
Что из сообщаемого А.Хинштейном и Ш.Басаевым и в других публикациях имело место в действительности, а что представляет собой заведомо недостоверные стихийно возникшие сплетни и слухи, а что — целенаправленную пропаганду, умышленно искажающую представления о действительности в политических интересах тех или иных сил, — вопрос открытый для всех, кому не дано быть ясновидцем. Это касается как изложения Басаевым своих намерений, так и описания в разных публикациях самого потока реальных событий в Беслане, начиная от момента появления террористов на школьной линейке, включая и описание поведения тех или иных лиц персонально в этом потоке событий.
Но что действительно неоспоримо, — так это, следующее.
На макроуровне. Непредвзятый анализ сообщений электронных и печатных СМИ за сентябрь 2004 г. о трагедии в Беслане показывает, что должностные лица на разных уровнях были отчасти не в курсе того, что действительно происходит и потому доводили до вышестоящего начальства и до журналистов сведения, не соответствующие действительности; отчасти врали умышленно, выгораживая себя и свои ведомства; отчасти сливали “дезу”, подразумевая что-то своё, что не должно было по их мнению стать известным остальному обществу и их политическим противникам. Такая информационная политика, во-первых, способствует выработке заведомо несостоятельных управленческих решений, когда в их основу ложится информация не соответствующая действительности; во-вторых, само возникновение ситуации в Беслане и атмосфера неразберихи в ходе её разрешения наводят на мысли о том, что имело место соучастие в ней представителей «пятой колонны» (включая провокаторов) как в самом Беслане, так и в масштабах государственного аппарата и СМИ России в целом, и соответственно этому есть причины, чтобы — без нагнетания в обществе шпиономании и истерии противников шпиономании — выявить тех, кто входит в «пятую колонну» персонально и очистить от них государственный аппарат и СМИ (как их оформить юридически — это второй вопрос).