Обаламус
Шрифт:
Я представил себе, как рядом с библиотечным столом прямо из воздуха появляется шкафчик с алфавитной картотекой. Стол при этом, как ни странно, из университетской библиотеки уплыл… Перенёсся в другое, не известное мне раньше, помещение. Зато нужный шкафчик действительно появился: маленький, размером с трюмо. Но при этом — разделённый вертикальной перемычкой на два отделения. Примерно половина карточек оказалась разложена по авторам, другая — по названиям. Я бегло просмотрел содержимое нескольких ящиков. Нет, самому этого и за пять лет не прочитать. А что если… Когда я в университете готовился к экзаменам, подчеркивал тонким карандашом важнейшие мысли. А читая материалы к курсовикам, ставил восклицательные знаки там, где находил нужную для своей работы идею автора. И это вошло в привычку ещё со школьных времён, а здесь делалось автоматически, на уровне рефлексов! Не может быть, чтобы… Так, а теперь попробуем представить… Готово! Страницы перед моими глазами сами собой покрылись удобными символами. Ну что, Обаламус, съел?! Все твои мысли, как на ладони! Гм… Почти… Первую книгу я просмотрел меньше, чем за полчаса. А затем прикинул оставшийся объём и затосковал…
Такими темпами мне собранную пришельцем библиотеку и за месяц не одолеть! Надо сократить объём. Сбить бы в мусорку всю словесную мишуру, а нужную информацию спрессовать поплотнее! Но как это сделать?
Вот если бы ещё при этом ничто не отвлекало от поиска решений! Телефонные звонки, к примеру… У них такой неприятный звук. Дзи-и-инь, Дзи-и-инь… Стоп, ты на службе, парень!
— Метео, лейтенант Серов, — я успеваю поднять трубку до того, как оборвались гудки.
— Где болтаешься, лейтенант? — раздаётся из неё недовольный голос Деда. — Что там с погодой?
— Шестьсот на шесть, товарищ капитан! — отвечаю на вопросы в обратном порядке, как он нас всех приучил. — Я на балкон выходил: смотреть ориентиры. Ухудшений до конца смены не ожидается.
Сказанное — почти правда: на балконе я был полчаса назад.
— Добро! — смягчился он. — Ты, помнится, про второго солдата как-то хитро намекал: мол, только если что-то особенное будет, а из тех, кто есть — не надо. Ну, так вот: пару дней назад прибыл перспективный боец, из спортроты его списали, из округа. Ничего себе парнишка, только буйный немного. Прошлой ночью его тут в казарме побить пытались, так восемь человек в госпиталь уехало, четверо в лазарете лечатся. Если хочешь, могу к тебе в Новинск этого драчуна выслать, от греха подальше.
— А из спортроты добра молодца, если не секрет, за что турнули?
— Нарушение дисциплины. Проигрывать отказался, кому велели. Это по слухам. Он, говорят, боксёр классный. А у вас в Новинске ПДСнику, как мне докладывали, кое-кто уже все уши прожужжал, что ему-де там в спортзале, кроме Мишина, никто по сопелке толком съездить не может… Вот я и подумал, чтоб, как говорилось в наше время, при Иосифе свет Виссарионовиче: «…и волки сыты, и морды биты!» — хихикнул довольный Дед. — Ну, что? Забираешь этого скуловорота?
— Спасибо, Николай Иванович! Такая душевная забота о зубах и прочем портрете подчинённого… — в тон начальству отвечаю я. — Тронут. Польщён. Можно сказать, навек осчастливлен…
— А короче? — вернулся к командному языку начальник.
— Присылайте, товарищ капитан! Жду с нетерпением!
От избытка чувств я чуть не расцеловал телефонную трубку. В том, что с «молотом» теперь всё в полном порядке, сомнений практически не было. Слухам, прошедшим через мозговые фильтры нашего Деда, можно верить, как сводкам Генерального штаба.
— В понедельник к вам Павловский выезжает: аппаратуру посмотреть, профилактику сделать… — после небольшой паузы добавил Николай Иванович. — Заодно и солдатика тебе привезёт. Ну бывай, Александр!
Хорошая всё-таки штука — смещение вероятностей! И вдвойне прекрасно, что этот «рычажок» в себе я так вовремя нащупал! Похоже, парень действительно — что надо: силен, самолюбив, азартен, смел… Мечта, а не «молот»! Если ещё и умом не блещет, то вообще — цены ему нет. Вот через пару дней мы всё это и проверим!..
38
Почти все соседи из офицерской казармы считали, что по выходным я готовлюсь к поступлению в аспирантуру. Одни вслух восхищались такой редкой целеустремлённостью, другие молчком крутили пальцем у виска. А что ещё можно подумать, когда человек с утра до ночи сидит или лежит, уткнувшись носом в раскрытые методички со справочниками, и периодически перелистывает страницы? Я коллег не разубеждал. Такое дружное мнение офицерского сообщества работало на результат, позволяя выжать из ситуации максимум. Как бы удивились они, узнав, что перед моим мысленным взором в эти часы мелькают совсем другие листы… Да, что там: мелькают! Несутся вскачь с колоссальной скоростью: по тысяче и более штук в час. Но всё равно меня не покидало ощущение, что процесс идёт ужасающе медленно…
Ещё бы! Ведь весь субботний вечер и полвоскресенья поглотило изучение одних только космогонических теорий. И конца им было пока не видно… Нет, надо попытаться ускорить процесс. Вот если бы пришелец не только читал книги, а ещё и писал тематические рефераты или обзорные статьи… Да если бы повезло сейчас их найти, тогда я легко смогу понять, к каким выводам пришел отсутствующий «брат по разуму».
А что? Попытка — не пытка. И времени много не займёт! Я мысленно вернулся в комнату с каталогами. Взгляд внимательно пробежал по названиям на выдвижных ящичках: «Р. Рефераты. Космогония». Неужели — нашёл?!
Раскрываю папку скоросшивателя и начаю быстро просматривать исписанные знакомым почерком страницы. Это я уже видел в книжках, это тоже. Где же она, граница неведомого? Ага! Вот.
«…Природа солнечного излучения с давних пор занимала умы земных ученых. И как только появлялись сведения о новой, более мощной энергии, они тут же приписывали Солнцу всю её силу. Так из века в век одна за другой сменяли друг друга: теория разогрева под действием гравитационного сжатия, теория ядерного котла, теория термоядерного синтеза. В настоящее время раскрытию истинной природы солнечной энергии препятствует только косность земной науки, её приверженность правилам средневековой схоластики: когда при наличии нескольких равнозначных объяснений за истину принимается то, которое исторически появилось первым по времени. Это было очень удобно для теологии, но стало существенным тормозом в развитии как конкретно космогонии, так и всех естественных наук вообще».
Ха… Возможно, и даже очень вероятно. Но что же ещё у него есть в этих рефератах? Я продолжил знакомство с каталогом: «П. Психология. Способы воздействия на массы людей и отдельные личности. Реферат находится в спецхранилище».
Обвожу взглядом комнату. Ничего. Гм… Если только… Аккуратно, чтобы не сломать, отодвигаю от стены шкафчик. Ага, вот она где! Неприметная, выкрашенная под цвет обоев, дверка. Широкая и низкая, примерно до середины груди. Вход в подвал напоминает. На уровне живота едва различима карандашная надпись «Спецхран». Справа, ещё чуть ниже — ручка, больше похожая на вбитый в стену костыль. Я аккуратно подергал её. Безрезультатно. Попытался повернуть по часовой стрелке. Ничего. А если в обратную сторону? Ручка сдвинулась на девяносто градусов. Послышался лёгкий щелчок, и прямо под ней открылась шторка, маскирующая замочную скважину. Похоже, заперто. Без ключа не войти. Ладно, это пока терпит…