Объединение
Шрифт:
– Сенатор… считается умеренным.
– Да, так я о нём слышал.
– Значит, Вы собираетесь обратиться к Пардеку?
– Да… Адмирал, пересечь Нейтральную Зону и добраться до Ромулуса – непростая задача.
– Разумеется.
– У меня есть план, но необходимо Ваше разрешение.
При этих словах отточенный за долгие годы службы инстинкт адмирала Брэкетт мгновенно насторожился. Хоть Пикард и старался говорить небрежно, этот «план» настораживал.
– Позвольте, я обрисую его в общих чертах, – продолжал Пикард.
– Не надо, – ответила Брэкетт.
Пикард приподнял брови.
– Жан-Люк, я
– Но, адмирал, мне необходимо Ваше разрешение.
– Вы его получили.
– Простите?
– Моё разрешение. Вы получили моё разрешение.
– Понятно.
– Ещё вопросы?
Наступила пауза, во время которой Брэкетт, не отрываясь, смотрела на Пикарда. Пикард не был глуп. Он понимал, что её слепое безоговорочное одобрение означает, что в случае неудачи она будет начисто отрицать свою причастность. Но она не сомневалась, что это единственный способ предоставить ему свободу, необходимую для выполнения столь деликатной миссии.
Мелькнула ли на его губах слабая улыбка, или же ей это только показалось? Наконец, он заговорил ровным, спокойным голосом:
– Нет, адмирал, больше никаких вопросов. Полагаю, мы полностью понимаем друг друга.
Она кивнула, и на этом связь закончилась. Счастливого пути, Жан-Люк. Мне будет ужасно не хватать тебя, если ты не вернёшься.
Едва Пикард переступил порог маленькой комнатки рядом с мостиком, служившей ему кабинетом, настроение его сразу же улучшилось. Он знал, что многим из его подчинённых здесь не по себе; тут не хватало места, в особенности, когда капитан находился в грозном расположении духа. Вилл Райкер как-то рассказал ему о возникающем в таких случаях ощущении, что капитан притягивает к себе весь кислород в комнате, оставляя посетителя буквально бороться за каждый вздох. Услышав это, Пикард улыбнулся не без удовлетворения.
Для него кабинет был убежищем, напоминавшим материнскую кладовку в их доме недалеко от деревни Лабарр во Франции. Мальчишкой он обнаружил эту комнатушку; для кладовки она была слишком большой, и почему-то с окном под самым потолком. Окно это давало достаточно света, чтобы там можно было читать, и юный Жан-Люк провёл там много часов, надёжно скрытый вешалками с одеждой, читая книги и мечтая о будущем.
Нередко, прячась там, он слышал, как отец или старший брат Роберт зовут его. Они, конечно же, хотели, чтобы он помог им на винограднике, но мысли Жан-Люка были не на земле, а среди звёзд. Придёт день, когда он отправится туда, он не сомневался в этом, отправится на звездолёте. Так зачем же ему возня с виноградными лозами?
У его отца нашлось бы много ответов на этот вопрос, и всякий раз, когда Жан-Люк, наконец, появлялся, отец раздражённо требовал, чтобы сын объяснил, где он пропадал. Но Жан-Люк никогда не рассказывал о своём убежище. Он был уверен, что тогда потеряет его.
Я спрашивал его, куда он уходит… он не желал отвечать. Я настаивал… он ничего не отвечал. И всякий раз опять уходил в горы.
Воспоминание об этих словах Сарека заставило Пикарда вздрогнуть. Невольно в мозгу возникла параллель: Спок и Сарек, он сам и его отец… отцы и сыновья.
Прозвучавший сигнал вернул его к действительности.
– Войдите.
Дверь
– Вы звали меня, сэр?
Пикард обернулся к своему второму помощнику. Андроид терпеливо ждал, глядя на него золотистыми глазами. Тут только Пикард вспомнил, что вызвал к себе Дейта. Подумать только, он так задумался, что совершенно забыл об этом. На него это не похоже. Усилием воли он заставил себя вернуться к реальности.
– Мне требуется Ваша помощь, мистер Дейта, в подготовке моего путешествия на Ромулус.
– Буду рад быть Вам полезен, сэр.
Разумеется, Пикард мог бы справиться и один. Но ему доставлял удовольствие совместный сбор и обработка информации. Он часто вызывал для этой цели Вильяма Райкера, но столь же часто обращался и к Дейта. Андроид был идеальным для того, чтобы проверять на нём свои идеи, теории, гипотезы. Тот факт, что он являлся не биологическим, а механическим существом, означал, что на его реакцию не влияли человеческие эмоции. Это придавало его рассуждениям безупречную логику, что делало их весьма ценными, а порой и на удивление проницательными.
– Мне необходимо, что Вы изучили информацию, которой располагает Звёздный Флот о ромуланских политиках.
– Да, сэр. О ком-нибудь конкретно?
– О сенаторе Пардеке.
– Сэр, думаю, я знаю, почему на наши запросы никто не отвечает.
Услышав слова своего начальника службы безопасности, лейтенанта Ворфа, стоявшего за тактической установкой, Пикард слегка нахмурился. Капитан пришёл на мостик, чтобы просмотреть собранный Дейта материал.
Вот уже три дня корабль держал курс на Клингон – первый этап плана Пикарда на пути к Ромулусу. Всё это время они пытались связаться с Гороном – главой Высшего Совета. В том, что теперь Горон находится у власти, Пикард и его экипаж сыграли далеко не последнюю роль, и поэтому капитан не думал, чтобы Горон стал так просто игнорировать его. Несомненно, с тех пор, как он захватил бразды правления после опустошительной гражданской войны, потрясшей Клингонскую Империю, дел у него было по горло. Лидеру нации, в которой измены и убийства были явлениями повседневными, приходится всегда быть настороже и ни на минуту не смыкать глаз.
Вспоминая о днях клингонской войны, Пикард вновь ощутил себя в самом центре политических махинаций Клингонской Империи.
И вспомнил о встрече с ромуланкой по имени Села.
Воспоминание о ней преследовало его со дня их первой встречи, когда «Энтерпрайз», находясь возле планеты Клингон, столкнулся с ромуланским флотом. Это было загадочное создание, призрак. Отважная и хитроумная командующая ромуланской эскадрой, пытавшаяся повлиять на исход клингонской войны и едва не достигшая цели.
Что ещё невероятнее, она утверждала, будто является дочерью Таши Яр, начальницы службы безопасности «Энтерпрайза», погибшей при высадке на необитаемую планету много лет назад – и никогда не имевшей детей.
Но Села была точной копией Таши. Волосы, по-ромулански коротко остриженные, были точно такого же медвяного цвета, как у Таши, и взгляд ясных голубых глаз был неприятно знакомым. Лицо, смотревшее на него с экрана, было лицом Таши, и у женщины, нервно расхаживавшей по его мостику, было стройное, длинноногое тело Таши.