Объединенная нация. Феномен Белорусии
Шрифт:
Эта особенность белорусского села хорошо проявила себя в ходе президентских выборов 1994 года: деревня и на востоке, и особенно в южной, Полесской части Западной Беларуси массово проголосовала за А. Лукашенко с его программой спасения крупного производства на селе и крупной промышленности в городах. Полуаграрная западнобелорусская Брестская область стала второй среди всех областей по доле населения, проголосовавшего за А. Лукашенко, чуть-чуть уступив лишь его родной Могилевской области.
Тенденция электоральной поддержки политики А. Лукашенко крестьянством южной и центральной частей Западной Беларуси сохранилась до сих пор. Любому лидеру, который хотел бы претендовать на симпатии этой части белорусского электората, необходимо считаться
Никакого особого, слишком специфичного подхода к горожанам и крестьянами в Беларуси вырабатывать не надо. Белорусское крестьянство в конечном счете являлось и является специфичным рабочим классом со всеми сопутствующими ему мотивациями и интересами. Обычная ситуация для относительно высокоразвитой индустриальной европейской страны, каковой была БССР в конце 80-х – начале 90-х годов прошлого столетия и каковой является в целом ныне.
Глава третья
ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ КАТАСТРОФА
ЧЕРНОБЫЛЬСКИЙ СОЦИУМ
СРЕДА ОБИТАНИЯ НАЦИИ
Экологическая катастрофа
После 26 апреля 1986 года свыше 70 % радиации, выброшенной во время аварии на украинской Чернобыльской АЭС, выпало на территории Беларуси. Ни один народ на планете, ни одна страна в мире не испытала пока столь масштабной экологической катастрофы. Около 20 % национальной территории поражены радиацией, несколько миллионов человек из 10-миллионной нации продолжают облучаться до сих пор. Для Беларуси чернобыльская катастрофа стала внешним вызовом: белорусский правящий класс не контролировал ситуацию вокруг АЭС, не контролировал ее строительство и в очень ограниченном масштабе влиял на ликвидацию самой аварии.
Чернобыльский вызов породил множество проблем, но основной из них, вероятно, является то, что часть белорусов приобрела специфичный набор навыков выживания на пораженной радиацией территории и своеобразный духовный опыт, связанный с чернобыльским фактором в индивидуальной и коллективной памяти. В числе белорусских феноменов чернобыльская культура является, вероятно, наиболее уникальным явлением. С белорусами уже случилось то, что маячит перед всем человечеством: экологическая катастрофа изменила саму среду обитания нации и привела к необратимым последствиям для соматической природы целого народа. Духовная же культура белорусов стала во многом определяться характером осмысления происшедшей и продолжающейся катастрофы.
Чернобыльская ситуация требует глобальной активности. Требует поиска средств к ее преодолению вне Беларуси, в наиболее развитых странах, что в свою очередь порождает необходимость для белорусов поиска языка для эффективного диалога с другими культурами. Чернобыльская катастрофа дала белорусской культуре моральное обоснование самостоятельного существования и право оценивать степень моральности иных культур, особенно культур развитых стран.
Чем-то эта ситуация напоминает трансформацию еврейской послевоенной культуры в ходе осмысления евреями и другими народами феномена холокоста. Конечно, чернобыльская проблема не воспринимается человечеством с такой же отзывчивостью, как холокост. Но в отличие от холокоста чернобыльская катастрофа никуда не исчезла и не ушла в историю. Негативное воздействие радиации на людей продолжается и требует усилий по ликвидации последствий аварии. Усилий дорогостоящих, которые, увы, еще только впереди.
Главным последствием происшедшей почти 20 лет назад катастрофы можно счесть, очевидно, появление живой чернобыльской культуры и целого социума чернобыльцев. Этот социум обладает собственным потенциалом влияния на европейскую и глобальную культуру и собственной субъектностью. В некотором смысле все белорусы стали чернобыльцами.
Можно говорить о трансформации всей постсоветской белорусской культуры в чернобыльскую и даже о растворении белорусской культуры в чернобыльской культуре.
Что может быть большим феноменом современной культуры, нежели ее трансформация под воздействием столь мощной экологической катастрофы? Тем более при сохранении нацией государственности, высокого уровня образования и технологической культуры. Сверхиндустриализация, миграционный потенциал отдельных групп, конфессиональные процессы заметно меняют свой характер на чернобыльском фоне.
Люди, которых у нас называют чернобыльцами, внешне ничем не отличаются от остальных – они живут, работают или учатся рядом с нами. Но все же в их образе жизни, поведении, мышлении есть что-то, присущее только им одним. Чем же чернобыльцы выделяются среди нас? Насколько их много и как они уживаются с «обычными» людьми?
На этот вопрос отвечает само слово «чернобыльцы». До 1986 года в Поднепровье, на Полесье, в соседних районах России и Украины жили обычные люди – горожане и сельские жители, старики и молодежь, православные и католики, протестанты и старообрядцы. Разные группы людей с разными культурными и бытовыми традициями, с собственным историческим опытом.
Они сохранили свои отличительные признаки и после чернобыльской аварии, но уже будучи в новом, общем для всех качестве. К примеру, ветковские староверы теперь отличаются от своих единоверцев в Сибири или Прибалтике. Католики бывших Шепетовичей в Чечерском районе, встретившись в Борунах или в Красном костеле в Минске со своими братьями по вере с Браславщины или Постав, воспринимаются не как «поляки» или просто «свои», а в первую очередь как «чернобыльцы».
То же можно сказать о студентах минских вузов – выходцах с Го мельщины, Могилевщины и других загрязненных радионуклидами территорий. Такие абитуриенты имеют льготы при поступлении в вузы. Чернобыль наделил их особым статусом, который напоминает о себе и в личных контактах – например, когда заходит речь о браке между однокурсниками из «чистых» и «грязных» зон. «Чернобыльский» студент «обычен» лишь до определенной грани, за которую он не должен заходить в своем сближении с остальными людьми.
Случайный попутчик в поезде при знакомстве зачастую вначале говорит, что он «из чернобыльской зоны», а уж потом уточняет – из какого конкретно района или города и где он живет сейчас. В больницах врачи посмеиваются над выходцами из Южной Беларуси или ликвидаторами: «Вас нет смысла лечить, все равно будет рецидив». И чернобыльцы покорно соглашаются с тем, что им лечиться придется дольше и сложнее, чем остальным. Даже разговоры в больничных коридорах у них специфичные.
Чернобыльская катастрофа объединила всех этих людей. Она дала им второе имя, иногда даже более точно идентифицирующее, чем этническая принадлежность или подданство. Чернобыль стал для них источником однотипных проблем: нехватка чистых продуктов, забота о медикаментах и оздоровлении, болезни, тревога за будущее детей, для многих – мучительное расставание с родиной и переезд на новое место жительства.