Объект номер 13
Шрифт:
Я лежал и смотрел в потолок, ожидая, когда они приступят к своей работе. По моим ощущениям, мы уже взлетели, но пока что болтались на орбите: очевидно, ждали окна в работе планетарной сети безопасности.
Доктора готовили инструменты. Я слышал их мысли, и это было одной из самых худших пыток.
Когда они выполнят задуманное, я, если и выживу, останусь инвалидом. Причём совсем не факт, что даже в Коалиции смогут это полноценно исправить. У нас очень развито биопротезирование, при желании можно вырастить замену, причём
Но у наших с сиблингами модификаций есть цена. Да, нас очень тяжело ранить, регенерация превышает все доступные человеку пределы. Но и заменить что-либо в случае безвозвратной потери очень сложно. Деймос это знает. И, видимо, решил продемонстрировать мне.
Страх удалось отключить.
Хуже было с надеждой.
Всё время на задворках сознания мелькала упорная мысль, что вот сейчас Деймос прекратит свои шутки. Сейчас маска станет просто муляжом, обыкновенной игрушкой, как и планировалось с самого начала.
Но этого не происходило. И ожидание превращалось в самую настоящую агонию.
В какой-то момент я запретил себе думать.
В лаборатории не было иллюминаторов, но я, глядя на ярко сияющий потолок, усилием воли заставил самого себя верить, что это звёздное небо. Как там говорила Катерина? Иногда, когда ты на дне колодца, нужно видеть звёзды? Забавно. Теперь я понимаю и это.
И мне, по крайней мере, есть, что вспоминать. Я закроюсь в этих воспоминаниях, как в крепости, пока тело механически выполняет распоряжения техников.
Над нами всегда есть звёзды, Родас. Они для ребят вроде нас и колыбель, и могила. Когда совсем паршиво, когда накрывает колодец, надо таращиться на звёзды. И верить в людей. Изо всех сил.
Ты очень наивна, Катерина Ротиф, позывной Вихрь-14. Здесь у меня не получится верить в людей. Но я буду верить в тебя…
— Остановиться! Приказ замминистра Пауза!
Я удивлённо моргнул и вынырнул из ментального кокона, в который сам же себя загнал.
— Они там что, издеваются? Определиться не могут? — доктор, который уже расчертил линии будущих разрезов, раздражённо отодвинулся.
— Замминистра приказал его не трогать. Он хочет поговорить с пленником наедине.
— Нет, таки издеваются…
Я прислушивался к эмоциям и мыслям присутствующих. Они были явно раздосадованы. Подчиняясь Ал-45, фактически они при этом работали на отдел инновационных исследований. То есть, на Пауза.
Неожиданный приказ поставил их в неловкое положение: с одной стороны, Ал-45 оставил однозначные инструкции. С другой, в причудливой иерархии ЗС статус Пауза был всё же несколько выше, чем у Волкова. И перечить ему было чревато.
Собственно, они попали в классическую ловушку противоречивого приказа.
Доктор, который всем тут заведовал, думал долго и напряжённо. И в итоге решил попытаться удержаться между крайностей.
— Ладно, — бросил он в итоге, — мутант всё равно в маске. Пусть Пауз с ним поговорит, а там посмотрим. Ты! Сядь! Жди связи по головизору! Отвечай, когда спрашивают!
— Слушаюсь, — ответил я тихо.
Честно говоря, происходящее вызывало некоторое недоумение. О чём замминистр так жаждет со мной пообщаться? Надеется переманить меня на свою сторону и ударить Волкову в спину? Не знает о масках? Я был счастлив отсрочке, но не понимал её.
Между тем, врачи вышли вон, оставив меня наедине с активизировавшимся голопередатчиком. Посреди комнаты возник мощный, чуть коренастый мужчина в мундире, с волевым подбородком и холодными глазами. Я имел сомнительное удовольствие видеть мельком его брата на Мирте, так что мог оценить то, насколько они отличались друг от друга. Передо мной был серьёзный, упорный, энергичный человек, привыкший действовать. Я помнил досье Пауза и знал: какими бы ни были его методы, нельзя сказать, что он зря занимает своё кресло.
Пауз тоже рассматривал меня. Молча. Я попытался осторожно проникнуть в его разум…
И застыл в шоке.
— Ты можешь читать мои мысли, мутант? — уточнил Пауз.
Я медленно кивнул.
— Хорошо, — сказал он сухо. — Тогда мне не надо ничего озвучивать. Прощай.
Голограмма погасла. Я сидел, глядя прямо перед собой, и думал о том, что прочёл у Пауза в голове.
“Я распорядился, чтобы тебя привезли целым и невредимым. Потом, когда мы получим твой геном, я подумаю, как тебя вытащить.”
И ещё.
“Спасибо за сына”.
Я вспомнил полноватого юношу с необычными модификациями, который с пеной у рта утверждал, что его отец меня защитит.
Наверное, надо было, несмотря на прочерк в графе отцовства и кашу в голове у юноши, всё же копнуть глубже. И поинтересоваться личностью этого самого отца.
Глядишь, сейчас бы не чувствовал себя таким идиотом.
Люди… Ты никогда не знаешь, верно, Катерина?… В этом вся суть дефекта: несмотря на все рациональные планы, твои и чужие, никогда нельзя знать наверняка, в какую сторону повернёт дефект.
Это и есть, видимо, пресловутый человеческий фактор.
Говоря о людях, ты никогда и ничего не знаешь наверняка.
40
“Ну вот, — голос Деймоса, прозвучавший в моей голове, явно не был заблаговременной записью. — Мне испортили всё веселье. А я так хотел посмотреть на твою агонию ещё немного…”
В следующее мгновение я почувствовал, как иглы, пронзившие нервные окончания, медленно выдвигаются, отпуская меня. Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не позволить себе застонать от ослепительного, сбивающего с ног облегчения.