Обелиск для фуфлыжника
Шрифт:
– Занял сто штук, год динамил, пришлось выложить триста. Все отобрали. Одни кости оставили, – безжизненно рапортует первый скелет.
– Занял триста – отдал семьсот. Вместе с мясом содрали, – докладывает второй.
– А я ни хрена не вернул, и меня удавили капроновым чулком, а труп бросили в помойную яму, – сообщает третий.
– Кто вы?! – шепчет деморализованный коммерсант.
– Разве не видишь? – скрипуче удивляется четвертый скелет. – На табличках наши имена.
Непонятно откуда появляется Антон в кожаном фартуке, подхватывает с пола увесистую дубину и начинает яростно крушить скелеты, приговаривая: «На удобрения вас, блин! На удобрения!»
Кости сухо трещат, ломаются, рассыпаются в прах... Неимоверным усилием Сергей Игнатьевич выдергивает голову обратно и опять оказывается в спортзале, но уже не лежа, а в боевой стойке. Перед ним дерзко ухмыляющийся Снежок. Елкин наносит мощнейший маваши, целя в висок врага, однако нога движется медленно-медленно, со скоростью десять сантиметров в минуту. Бандит издевательски хохочет, подходит вразвалочку и толкает Сергея Игнатьевича указательным пальцем в грудь. Елкин рушится навзничь, как подрубленное дерево, с размаху трескается затылком об пол. Череп разламывается пополам, из него вываливается смятый ворох засаленных денежных купюр. Отрастив крохотные, тараканьи лапки, купюры расползаются по залу, противно шебурша.
– Ушибся, да? – участливо спрашивает Снегирев. – Башку расколол? Не расстраивайся! Там все равно мозгов не было. Зато мы награждаем тебя орденом «Большого фуфла».
Снежок бросает в разбитый череп ржавый железный диск с выдавленной посредине буквой «ф».
...Сергей Игнатьевич заорал и проснулся от страшной головной боли. За окном полностью рассвело... Коммерсант с большим трудом принял сидячее положение. Самочувствие сквернейшее! Голова трещит по швам, поврежденные ребра ноют словно больной зуб, к горлу волнообразно подкатывает тошнота. Елкин прошипел в адрес Антона с компанией длинное проклятие, нащупал на журнальном столике сотовый телефон и набрал номер своего старинного приятеля Валерия Ивановича Стеклышкина, доктора медицинских наук, работавшего заведующим хирургическим отделением в престижной частной клинике...
К полудню до отказа напичканный различными лекарственными препаратами Сергей Игнатьевич чувствовал себя гораздо лучше, однако в офис не поехал. Полулежа в широком кожаном кресле с серебряным тиснением и потягивая крепкий чай из фарфоровой пиалы, он беседовал со Стеклышкиным. Беседа имела строго конфиденциальный характер. Поэтому отряженную на постоянное дежурство в квартире Елкина медсестру услали в дальнюю комнату. Неожиданно для самого себя Сергей Игнатьевич разоткровенничался, а Валерий Иванович принял проблемы приятеля близко к сердцу.
– Ай-яй-яй! – причитал он. – Сто тысяч долларов! С ума сойти! При нынешнем курсе это будет в рублях...
– Не береди душу, – стонал Елкин. – И так в пору с Останкинской башни вниз бросаться!
– А когда отдавать?
– Через три дня, вернее, уже через два!
– Я бы на твоем месте... – многозначительно начал Стеклышкин, но продолжить не успел. Требовательно зазвонил стоявший рядом с креслом Елкина телефон. Подняв трубку, Сергей Игнатьевич услышал низкий, басовитый голос владельца фирмы «Пьедестал» Платонова.
– Ты собираешься должок возвращать? – без всяких предисловий поинтересовался Станислав Кириллович.
– Извини, Стас, кризис, – привычно начал изворачиваться Елкин.
– Увянь! – бесцеремонно прервал коммерсанта Платонов. – Деньги ты получил аж в июле, в аккурат за месяц до обвала рубля, а срок поставки, между прочим, был две недели!
– Заминочка вышла, – юлил Сергей Игнатьевич, – не успел по ряду объективных причин, а потом началось...
– Твои проблемы, – холодно отвечал Станислав Кириллович. – Меня они не колышут! Короче, так: либо в течение десяти дней завози гранит, либо отдавай обратно деньги из расчета нового курса доллара и цен, либо...
– Либо что? – насторожился Елкин.
– Увидишь! Фуфлыжников никто не любит! – Платонов прервал связь.
Елкин побагровел от бешенства.
– Кто это? – полюбопытствовал Валерий Иванович.
– Еще один урка, в рот им дышло, – злобно перекосился Сергей Игнатьевич (Платонов отмотал пятнадцать лет за хищение социалистической собственности в особо крупных размерах и вышел на свободу как раз к началу девяностых). – Пришла беда, отворяй ворота!
– Эдак тебя обдерут до костей! – посочувствовал Валерий Иванович. Елкин, вспомнив скелеты из сна, глухо зарычал.
– Ты говорил, что на моем месте поступил бы иначе, – вдруг вспомнил он, но как иначе, не успел досказать, Платонов помешал...
– Да, да! – воодушевился господин Стеклышкин. – Необходимо предпринять решительные контрмеры!
– Какие же? – скептически усмехнулся Елкин.
– Есть тут один человечек...
«Человечек» имел рост метр восемьдесят пять сантиметров, весил сто семь килограммов, носил звание подполковника МВД и занимал крупный пост в Региональном управлении по борьбе с организованной преступностью Н-ского округа г. Москвы. Звали его Вениамин Михайлович Касаткин. После телефонного звонка Стеклышкина он не поленился лично приехать на квартиру Елкина. По некоторым соображениям, подполковник предпочел встретиться в неофициальной обстановке. Вениамин Михайлович уселся в кресло, благосклонно принял из рук Валерия Ивановича чашку чая с лимоном и терпеливо, не перебивая, выслушал длинный, путаный, сверхэмоциональный рассказ Сергея Игнатьевича о злодеях-рэкетирах, ни с того ни с сего вымогающих у него, честного строителя светлого капиталистического будущего, сто тысяч долларов. Сохраняя невозмутимое выражение лица, Касаткин мысленно корчился от смеха: «Ни с того ни с сего! Ха! Знаем мы вас, голубков сивокрылых, коммерсантов отечественных! Яйца даю на отсечение, ты, мил друг, не вернул долг, а бандиты включили счетчик. Ну заливай, заливай. Меня прикалывают твои байки».
– Слова, одни слова! – вслух произнес он, когда Елкин, выдохшись, замолчал. – Их к делу не подошьешь! Нужны факты!
– А сломанные ребра? – горячо возразил Сергей Игнатьевич. – Я чуть не умер вчера!
– Ребра! – фыркнул руоповец. – Доказательств-то нетути! Иволгин, насколько я понял, не осмелится дать свидетельские показания по поводу группового избиения (Елкин умолчал о том, что драка была честной), а также по поводу вымогания у вас указанной суммы. А уж бандиты, уверен, заранее запаслись стопроцентными алиби. Прокуратура не выдаст ордера на арест.
– Как же быть?! – понурился разочарованный Сергей Игнатьевич. – Хоть в петлю лезь!
– Зачем же в петлю? – отечески улыбнулся подполковник. – Будем брать с поличным в момент передачи денег! Когда они собираются с вами встретиться? Послезавтра? – Руоповец что-то пометил в карманном календарике. – Возьмем красавцев как дважды два! Только не выезжайте туда, куда они укажут. Ссылаясь на плохое самочувствие, пригласите к себе в офис. Там мы ребятишкам ласты и завернем! Операция «Приманка»!