Обелиск для фуфлыжника
Шрифт:
– Приходите завтра, в одиннадцать утра, – коварно промурлыкал Сергей Игнатьевич. – Вы сполна получите заработанное плюс выходное пособие! Слово даю!.. * * *
– Мы не можем их арестовать! – двумя часами позже объяснял Елкину Касаткин. – Какое ж тут вымогательство? За зарплатой люди явились. Они в бухгалтерских документах значатся. Не получится рэкет навесить!
– Не обязательно арестовывать! – хихикнул Сергей Игнатьевич. – Обработайте по полной программе, и достаточно.
– Ну это запросто! – успокоился руоповец. – Ты, главное, спровоцируй их на грубость, угрозы и так далее, чтоб было к чему прицепиться, а дальше дело техники!
– Без проблем! – заверил подполковника Елкин...
В отличие от бандитов Соболя охранники Елкина не ожидали от своего недавнего патрона какой-либо пакости. В обусловленное время они прилежно явились к нему
– Сергей Игнатьевич! Мы пришли получить обещанную плату. Как договаривались, – объявил Гордеев.
– С кем договаривались? – изобразил непонимание Елкин.
– С вами!
– Ой, чегой-то не припомню, – придурковато заблажил коммерсант. – Чегой-то с памятью моей стало! А может, ты, мальчик, врешь?! Ась?! Молодежь-то нахальная пошла, загребущая. У всех подряд денег требует! Одно слово – рэкетиры! Ой, боюсь! Ой, не жгите меня раскаленным утюгом!
– Так вы над нами издеваетесь? – нахмурился Гордеев.
– Верно! Издеваюсь! – радостно закивал Сергей Игнатьевич. – А как ты догадался?
– Перестаньте паясничать, – с трудом удерживая вертящиеся на кончике языка меткие, грубые выражения, живо характеризующие личность Елкина, медленно проговорил парень. – Вы слово дали!
– Мое слово: захотел – дал, захотел – обратно забрал, – кривлялся господин Елкин. – Катись колбаской по Малой Спасской! Ишь, губищи-то раскатал! Закатай обратно. Гуляй, рванина!
Терпение Гордеева лопнуло.
– Сволочь! – взорвался он. – Козел вонючий! Харю бы тебе набить!
– Набей, набей, – подначивал Сергей Игнатьевич, – да смотри, ручонки свои не обломай!
– Мразь! Падаль! Понос свинячий! – зарычал Виктор, приближаясь к столу Елкина. За ним по инерции подались вперед остальные секьюрити. Поняв, что настал долгожданный момент, Сергей Игнатьевич подал условный сигнал. Из смежной комнаты шустро выскочили четыре звероподобных руоповца с вурдалачьими ухмылками на губах. Следом неторопливо вышел подполковник Касаткин.
– Дайте им! – без всяких околичностей скомандовал он подчиненным. Руоповцы с овчарочьим рыком накинулись на оторопевших охранников. Первым замертво свалился Вася Крошкин, получивший жестокий удар кулаком точно в не-зажившую челюсть. Вторым пал Никита Костылев, буквально нанизанный на твердый ботинок руоповца (проникающий май-гери в живот) и добитый ребром ладони по затылку. А вот Виктор Гордеев с Алексеем Пичугиным оказали неожиданно активное сопротивление. Загнанные в разные углы кабинета, они с яростью отчаяния дрались каждый против двоих громил. На долю Пичугина выпало сражаться с капитаном Дробижевым и старшим лейтенантом Курбатовым. Невзирая на поистине героические усилия, Алексей достаточно быстро сник под градом мощных профессиональных ударов и без сознания рухнул на пол, успев, однако, украсить левый глаз Дробижева впечатляющим фингалом. Зато в углу Гордеева обстановка складывалась несколько иначе. Точным ударом носка ботинка в пах Виктор вывел из строя Кобелева и теперь бился один на один с лейтенантом Гавриловым. Лица обоих успели превратиться в кровавое месиво, но конечный исход поединка до сих пор оставался неясен.
– Давай, Гришка! Ломай сосунка! – азартно вопил Касаткин, жестом запретив остальным руоповцам вмешиваться. – Дави, блин! Не справишься – сгною!
Угроза начальника добавила лейтенанту энергии. Изловчившись, он неожиданным ударом повалил Гордеева в просвет между столом Елкина (сам Сергей Игнатьевич давно перебрался на более безопасную позицию) и стеной. С оскаленной от боли, пестреющей всеми цветами радуги физиономии Гаврилова градом катился пот, смешанный с кровью. По-мясницки кхекнув, он пнул упавшего ногой под ребро, проворно нагнувшись, ухватил его правой рукой за челюсть, левой – за волосы на затылке и рывком поднял, выворачивая шею на излом. До предела напрягая могучие шейные мышцы, сморщившийся от натуги Гордеев зацепил левой ладонью затылок руоповца, предплечьем правой руки уперся ему в грудь и разворотом корпуса слева направо впечатал противника в стол. Схватив телефонную трубку, Виктор круговым движением обмотал провод вокруг шеи оглушенного Гаврилова и рывком сдернул лейтенанта на пол. Руоповец отключился.
– Крут, крут паренек! Но нам и не таких доводилось обламывать. Смотрите, молодежь, учитесь! – проворчал Касаткин, неторопливо направляясь к окровавленному победителю. Вениамин Михайлович намеревался на практике продемонстрировать подчиненным, как нужно «крутых обламывать». Боец он был отменный, но сейчас рассчитывал в основном на психологический фактор.
Однако самоуверенность сыграла с подполковником
33
Берсеркиерами у древних скандинавов назывались воины, давшие обет богу Одину. Отличались неудержимым бешенством в бою. Они не носили доспехов (только одни холщовые рубахи) и были так страшны, что, например, 12 берсеркиеров – сыновей конунга (князя Канута) – плавали на отдельном корабле, и остальные викинги – люди отнюдь не робкого десятка – предпочитали держаться от них подальше. В исторических документах зафиксированы случаи, когда берсеркиеры продолжали сражаться, получив смертельные ранения, пока не умирали. С христианской точки зрения, они были просто одержимы нечистыми духами и по сути являлись марионетками в лапах бесов-кукловодов, которым сами себя и отдали добровольно, пройдя специальный языческий обряд (обет Одину).
Руоповцы вкупе с Елкиным благоговейно взирали, а бывшие охранники, напоминающие в данный момент жертвы дорожно-транспортного происшествия, не подавали признаков жизни. Вениамин Михайлович остыл окончательно.
– Как с ними поступим? – спросил Дробижев, указывая на скомканные, измочаленные тела. – Арестуем за сопротивление властям?
– Не надо! – свеликодушничал Касаткин [34] . – Погрузите в машину да отвезите в приемный покой ближайшей больницы. Скажите врачам: на улице, мол, подобрали. Из гуманных соображений... Ну, – обратился он к Елкину, когда подчиненные уволокли избитых ребят, – доволен крышей?
34
Это вовсе не язвительная колкость автора. С точки зрения постперестроечного мента, Касаткин действительно проявил великодушие. Другой на его месте запросто мог отправить ребят не в больницу, а в изолятор временного содержания. Подобные случаи происходят на каждом шагу. Не верите – полистайте газеты, а еще лучше расспросите тех своих знакомых, кому известна специфика работы наших правоохранительных органов.
– Очень доволен! – подобострастно заверил Сергей Игнатьевич.
– То-то же!..
Глава 5
Смерть немилосердна, от нее не ускользнешь, однако человеческое горе никак не может обойтись без памятников из песчаника или мрамора, а при повышенном чувстве долга или соответствующем наследстве – даже отполированного со всех сторон черного шведского гранита.
Производственные мастерские и офис фирмы «Пьедестал» находились рядом с одним из крупнейших кладбищ, обслуживающих Москву и ближнее Подмосковье. Кладбище располагалось неподалеку от кольцевой дороги. Его директор Петр Иванович Михайлов являлся близким другом Платонова, а также неофициальным компаньоном «Пьедестала». Михайлов с Платоновым познакомились в начале восьмидесятых «на нарах», неоднократно выручали друг друга в самых сложных ситуациях и испытывали глубокое взаимное доверие. Однажды под вечер они сидели в кладбищенской конторе, пили водку, закусывали черным хлебом с солеными огурцами и беседовали о прискорбном состоянии современной действительности.