Обелиск для фуфлыжника
Шрифт:
«Хозяйство» Платонова окружал высокий забор с колючей проволокой. Ночью по территории носились злющие матерые кобели, жаждущие разорвать на части какого-нибудь воришку. Им было что охранять. Находящиеся во дворе уже законченные, оригинально выполненные памятники, а также материал стоили бе-шеных денег. Днем собаки сидели на короткой цепи возле утепленных будок. Однако появление незнакомого человека встретили леденящим душу рычанием. Половцева смертельно побледнела.
– Фу! – прикрикнул на собак Станислав Кириллович. – Свои!
Псы дисциплинированно притихли, кося на гостью желтоватыми глазами и как бы говоря: «Раз хозяин велел, мы, конечно, помолчим, но ты, голубушка, все равно у нас на подозрении».
– Не бойтесь, – ободряюще улыбнулся Марии Платонов, – не тронут. Хотя вообще-то псины наикрутейшие. Прямые потомки лагерных овчарок. Специально за щенками в Мордовию ездил.
Они медленно двинулись мимо
40
Почить в бозе (древнерусское выражение) значит умереть с Богом в душе, т. е. по-христиански. Применяется к людям достойным, а не ко всякой шушере.
41
Змеем на зоне называют хитрого, подлого, коварного зека.
42
Пьянство, безусловно, зло, однако многие авторитетные специалисты убеждены, что антиалкогольная политика Горбачева проводилась с подачи наркомафии. Судите сами: по его указаниям разрушена значительная часть отечественного вино-водочного производства, загублены уникальные виноградники, которые нужно выращивать десятилетиями. Спиртное непомерно вздорожало, сделалось дефицитом. Между тем наркоманов фактически не преследовали. Молодежь, собираясь на дискотеку или вечеринку, не могла выпить, как раньше, вина, – дорого, недоступно, – а курила и нюхала различную дурманящую дрянь. В результате мы получили несколько поколений наркоманов. С пьянством же ничего не сделалось. Только исчезли хорошие вина и коньяки, а прилавки заполнили подделки из технического спирта.
«Скалой» работники «Пьедестала» прозвали пятиметровую заостренную кверху отполированную со всех сторон глыбу дорогого черного гранита «Габро». Платонов приобрел глыбу четыре года назад по случаю, сам толком не зная зачем. По причине астрономической стоимости покупателя на нее не нашлось. Распиливать на более мелкие куски эдакую красотищу было жалко. Так и стояла «Скала» в углу хоздвора, заботливо укрытая брезентом, упорно ждала своего часа и вот наконец дождалась.
– Пойдемте! – Станислав Кириллович дернул за рукав Половцеву, зачарованно глазеющую на памятник. – Это не для вас.
«Правильно, не для меня, – мысленно согласилась женщина. – Слишком богато. Может, на задворках найдется что-нибудь поскромнее?»
Подойдя к «Скале», Платонов резким движением сорвал брезент.
– Вот будущее надгробие вашего сына! – Черный полированный камень агатово поблескивал в лучах осеннего солнца. Закатив глаза, женщина рухнула в обморок. – Нашатыря! Быстрее! – крикнул первому попавшемуся на глаза сотруднику хозяин «Пьедестала»...
– Парень крещеный?
– Да.
– Отлично! – сидя вместе с Половцевой за столом у себя в кабинете, Платонов быстро чиркал в блокноте. – Я предлагаю следующий вариант: изображение в полный рост в военной форме, рядом православный восьмиконечный крест. Надпись «Погиб за веру и Отечество на чеченской границе». Раньше в старину писали «За веру, Царя и Отечество», но царя у нас, увы, нет. Дальше фамилия, имя, отчество, даты рождения и смерти. Подойдет? – оторвав глаза от блокнота, Станислав Кириллович посмотрел на Марию. Женщина плакала.
– Я н-не п-пойму, – всхлипывала она. – П-почему вы... Какой вам смысл! Я ведь ничем не могу отблагодарить!
– Можете! – убежденно сказал Платонов.
– Как?! – встрепенулась Половцева.
– Молитесь за мою грешную душу.
– И все?!
– Да, этого вполне достаточно. Главное, не забудьте в первую очередь возблагодарить Всевышнего, вовремя подсказавшего мне, как именно я должен поступить. Ну ладно, давайте прощаться. У меня сегодня еще уйма дел. Когда работа над памятником закончится, вам позвонят. До свидания...
Начертив схему будущего изображения, Станислав Кириллович отдал ее вместе с фотографией солдата одному из лучших художников, приказав не мешкать, но и не халтурить. Затем принялся собственноручно (Платонов хорошо рисовал) набрасывать эскиз другого, фуфлыжного «памятника», обещанного утром Елкину.
– Павшему воину почет и уважение, а гнилому фуфлыжнику нечто диаметрально противоположное, – бормотал себе под нос Станислав Кириллович. – Вполне справедливо!
Глава 6
Что посеет человек, то и пожнет
Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю
В конце сентября – начале октября тысяча девятьсот девяносто восьмого года один за другим выписались из больницы бывшие секьюрити «Ажура», имевшие несчастье вплотную познакомиться с повадками московских руоповцев. Последним вышел Виктор Гордеев, избитый больше остальных. Седьмого октября в день знаменитой Всероссийской акции протеста Алексей Пичугин, Никита Костылев и Виктор Гордеев собрались на квартире последнего, решив досконально обсудить взлелеянные на больничных койках планы мщения. Васю Крошкина, единодушно признанного не заслуживающим доверия, приглашать не стали. Василий и в лучшие-то времена не пользовался у коллег симпатией, а в больнице (все четверо лежали в одной палате травматологического отделения) он окончательно доконал их беспрестанным нытьем, слезливыми жалобами на жизнь, на здоровье и на злую судьбу.
– Ну его к лешему! – сказал товарищам Гордеев. – Чмошная натура. С таким на дело идти нельзя. Подведет в самый критический момент либо сдаст с потрохами при первом же шухере.
Возражений не последовало. Васю вычеркнули из команды. Итак, охранники, устроившись на кухне, пили чай и обсуждали способы возмездия Сергею Игнатьевичу. Руоповцев они справедливо считали фигурами третьестепенными, орудиями в руках подлюги-коммерсанта. Ежели удастся отловить в темном закоулке кого из карателей – хорошо. Нет – черт с ними, с отморозками!
– Мне известно местонахождение загородного дома Елкина и московский адрес Иволгина. Предлагаю пустить в хоромы Елкина «красного петуха» [43] , а Иволгину ну хотя бы машину спалить. Он ее всегда на улице у подъезда оставляет, – оживленно говорил Пичугин.
– На фига тебе Иволгин? – недоуменно спросил Гордеев. – Организатор-то Елкин. Рохля Владилен там рядом не валялся!
– Ан нет! – возразил Алексей. – Они компаньоны. Делят прибыль, значит, и убытки по долям. Кроме того, ты не учитываешь психологический аспект, – жестом остановив намеревавшегося возразить Гордеева, продолжал Пичугин. – Нужно посеять между ними семена раздора. Иволгин завопит: «Из-за тебя, Сергей, мне перепало!» Елкин соответственно обложит Владилена матюгами или по морде треснет, и конфликт готов. А «когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет», – коварно улыбнувшись, процитировал он отрывок из басни Крылова «Лебедь, рак и щука». – Пускай фирма разваливается к чертовой матери!
43
Поджечь.