Обещание длиною в жизнь
Шрифт:
Наоми обхватила меня руками, стараясь как можно крепче приблизить к себе. Но между нами и так не оставалось расстояния. Между нами не оставалось даже воздуха. Мы дышали и источали огонь. Яркий, агрессивный и нескончаемый. Ладони Наоми скользили по моей спине, перемещаясь на ягодицы. Меня дико возбуждало, когда она трогала мою задницу.
Я провел по ее стройным бокам большими пальцами и зацепился ими за мешающую деталь одежды, которая все еще находилась на ее совершенном теле. Оттянул ткань трусиков вниз и поймал судорожный вздох
— Зак, — блаженно произнесла она.
Я слегка прикусил ее сосок, и Наоми вскрикнула.
Вот так, малышка.
Кричи для меня. Только для меня.
Я клеймил ее шею, грудь и плечи багровыми отметинами, и она без умолку шептала мое имя, сводя с ума.
Мы обнажены. Мы пылали.
Я толкнул Наоми на кровать и осторожно навалился сверху. Просунув ладонь между ее бедер, раздвигая их, я ласково провел по раскаленной коже. Мне открылся вид красивых стройных ног, которые я готов трогать и целовать хоть всю жизнь. Наоми вздрагивала и выгибалась от моих прикосновений.
Она обвила мой торс ногами, прижимая нижнюю часть тела к себе.
Я едва сдерживал себя в узде, умолял самого себя продержаться еще чуть-чуть, — самую малость, — чтобы растянуть удовольствие, которое Наоми доставляли мои ласки. Я жертвовал своим шатким, почти уничтоженным терпением ради того, чтобы она купалась в экстазе.
Оставляя след поцелуев, я спускался все ниже и ниже, пока не добрался до заветного, райского местечка на ее теле. Раздвинув упругие бедра еще шире, я нагнулся вперед и, послав Наоми улыбающийся взгляд, встретился с искрящимся возбуждением в черных глазах.
Нежно проведя кончиком языка по складкам, я проник им как можно глубже в Наоми. Ее кулаки сжимали простыни, грудь вздымалась вверх, и я удерживал ее, поочередно сжимая то одну, то другую, потому что мне казалось, будто она вознесется к самым небесам и исчезнет, оставив меня одного с этим раздирающим желанием.
Наоми изумительна на вкус. Ее интенсивные стоны и сбивчивое, ускоренное дыхание служило мне сигналом о том, что она скоро кончит. Я бы непременно довел дело до конца и подарил бы ей нескончаемый поток эйфории прямо сейчас, но я помнил, что собирался наказать ее, и отказываться от своего решения не намеревался.
Я вернулся к губам Наоми, заглушая ее разочарование. Я вытер слезинку печали с ее щеки, и мое сердце тоже невольно сжалось от того, какой я все-таки ублюдок. Но моя малышка сама виновата. Она должна, наконец, уяснить, что со мной шутки плохи. Особенно когда дело касалось секса с ней.
Я тревожил ее покой томительными ласками, оттягивая слияние наших тел как можно дольше.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — умоляя, всхлипывала Наоми, пытаясь оседлать меня.
Ее затуманенные глаза смотрели на меня, и я погружался в их бездну с раскинутыми в стороны руками.
— Тшш, — провел пальцем по ее опухшим от поцелуев губам. — У нас вся ночь впереди.
Вновь поцеловав ее, властно и
Еще немного.
Я должен продержаться.
Я ввел в Наоми два пальца, и она, постепенно подстроившись под ритм, заданный мною, грациозно выгнулась навстречу, как кошка.
— Пожалуйста, Зак… Я не могу… больше ждать… Пожалуйста… я хочу тебя, — ее губы молвили это почти неслышно.
Я остановился, чтобы взглянуть на нее. Наоми неугомонно ерзала подо мной, пыталась приподняться, но я бережно вжал ее в кровать.
— Скажи, что любишь меня, — не попросил, а потребовал я.
— Я люблю тебя, — она потянулась за поцелуем, и я подарил ей его.
А затем резко вошел в нее.
До предела.
До синяков сжимая ее ягодицы.
Мы оба на взводе. Наоми хватило нескольких интенсивных толчков, чтобы кончить, но я только вошел во вкус.
— Зак, — сказала она сипло и провела ладонью по моей щеке.
Не сводя глаз с ее счастливого лица, я продолжал двигаться в ней, постепенно увеличивая темп.
Я почти близок к тому, чтобы рассыпаться на осколки.
Я почти близок к тому, чтобы вновь полюбить этот мир.
Толчок.
Наоми кричала, царапая мою спину.
Я крепко зажмурился и сжал зубы, издавая грудной рык.
Еще чуть-чуть…
Я чувствовал оргазм. Я видел его вспышкой ослепительного света и тянулся к нему каждой клеточкой своего естества. Он медленно приближался ко мне и, — короткое, неуловимое мгновение, — я ощутил, как он заключает меня в объятия.
Но все прекратилось, когда раздался стук в дверь.
Это что, шутка такая, да?
Такого просто быть не может. Третий облом за день.
Невозможно.
Невероятно.
Нереально.
Немыслимо.
Черт возьми!
— Кто это? — обращаясь к самой себе, вопросила Наоми.
Мы не шевелились.
Мои глаза по-прежнему были закрыты. Все исчезло. Растворилось в терпком огорчении, навалившемся на мои плечи и погрузившем меня во тьму.
— Я открою, — сказала Наоми, и вскоре я ощутил холод и пустоту под собой.
Я все еще не двигался.
Я почти, мать вашу, кончил.
Я желал Наоми весь чертов день. Я не мог дождаться этого момента.
Кто на этот раз все испортил?
Кто? Просто дайте мне размазать по стенке этого человека.
Я перекатился на спину и закрыл лицо ладонями.
Дерьмо.
Я не хотел подниматься даже тогда, когда услышал голос Джессики, которая начала безудержно трещать о том, что в общежитии на несколько дней отключили воду, и она хотела бы переночевать у нас, чтобы завтра утром со спокойной душой принять горячий душ и отправиться в колледж вместе с Наоми.