Обещание страсти
Шрифт:
Кизия нервно посмотрела на часы. Уже почти полшестого, и она решила не тратить время на переодевание. Костюм от Шанель Марк переживет. А может, поглощенный своим мольбертом, и вовсе не заметит. В это время почти невозможно поймать такси. Кизия расстроено оглянулась по сторонам. Ни одной свободной машины.
— Тебя подвезти? — спросил кто-то за ее спиной, и Кизия с удивлением оглянулась. Это оказалась Тиффани рядом с элегантным темно-голубым «бентли». За рулем — шофер в ливрее. Машина, как знала Кизия, принадлежит матери Билла.
— Матушка Бенджамин одолжила мне машину, — произнесла Тиффани виноватым голосом. При
— Спасибо, милая, но не стоит делать крюк.
— Черт… но ведь ты живешь не очень далеко, правда? — Она улыбнулась усталой улыбкой и сразу помолодела. Будто утомилась, слишком долго находясь в обществе взрослых, и сейчас хочет домой. Она выпила как раз столько, чтобы это не сказалось на памяти. Кизия уже не первый год не меняла жилья.
— Нет, Тиффи, я живу недалеко, только мне не домой.
— Ну и пусть. — Она казалась такой одинокой и нуждающейся в друге. Кизия не смогла отказать. К горлу подступили слезы.
— Хорошо, спасибо. — Она улыбнулась и пошла к машине, заставляя себя думать о чем-нибудь постороннем. Бога ради, не может же она разрыдаться прямо тут, перед этой несчастной. Разрыдаться — из-за чего? Из-за матери, умершей двадцать лет назад… или из-за Тиффани, которая уже тоже наполовину мертва? Кизия приказала себе отвлечься от этих мыслей и села на заднее сиденье. Бар был уже открыт. У «матушки Бенджамин» приличный запас спиртного.
— Харли, у нас опять кончилось виски.
— Да, мадам, — ответил шофер невыразительным голосом, и Тиффани обернулась к Кизии.
— Хочешь выпить?
Кизия покачала головой.
— Почему бы не подождать до дома?
Тиффани кивнула, держа стакан в руке и глядя в окно. Она пыталась вспомнить, вернется ли Билл к ужину. Кажется, он на три дня собирался в Лондон, но это могло быть и на прошлой неделе… или на следующей.
— Кизия?
— Да? — Кизия сидела натянутая как струна, в то время как…
— Ты меня любишь? — Кизия была ошеломлена, а Тиффани — в совершенном ужасе. Она задумалась, и это вырвалось само собой. Снова проклятый вопрос. Мучающий ее дьявол. — Я… Я прошу прощения… Я… Я думала о… другом человеке… — Из глаз Кизии полились слезы, когда она встретилась взглядом с отвернувшейся от окна Тиффани.
— Все в порядке, Тиффи, все в порядке. — Она обняла подругу, и надолго воцарилось молчание. Шофер бросил взгляд в зеркало, быстро отвел глаза и сидел прямо, спокойный и невозмутимый, профессионально сдержанный. Молодые женщины не замечали его присутствия. Так они были воспитаны. Он подождал минут пять, пока женщины на заднем сиденье сидели обнявшись. Одна из них тихо плакала, но было непонятно, какая именно.
— Мадам?
— Да, Харли? — Голос Тиффани казался совсем детским и одновременно хриплым.
— Куда нужно отвезти мисс Сен-Мартин?
— О… не знаю. — Рукой, затянутой в перчатку, она вытерла глаза и с полуулыбкой обернулась к Кизии. — Куда ты хочешь?
— Я… Шерри-Низерлэнд. Можешь меня там высадить?
— Конечно. — Машина тронулась, а женщины откинулись на спинки сидений, обитых тонкой бежевой кожей и черной замшей, держа друг друга за руки и храня молчание. Говорить не имело смысла: начни любая из них, ей было бы трудно остановиться. Молчать проще. Тиффани хотелось пригласить Кизию на ужин, но она не могла вспомнить, в городе ли Билл. Он не любил ее друзей. После ужина он всегда занимался бумагами, которые приносил с работы, или отправлялся на деловую встречу — короче, не считал нужным занимать гостей светской болтовней. Тиффани хорошо усвоила правило: на ужине никого быть не должно, если только Билл сам не пригласит гостей. Уже много лет она не нарушала это правило… Наверное, поэтому… наверное, в этом причина… ее одиночества. Отец умер, а мать… ну, мать… Она надеялась, что хотя бы дети будут с ней, но Билл не любил, чтобы дети ужинали с ними. Дети ели на кухне в половине шестого с няней Синглтон, а она считала, что для Тиффани «неразумно» присоединиться к ним. Дети будут «не в своей тарелке». Поэтому она ужинала одна в столовой в половине восьмого. Тиффани судорожно соображала, приедет ли Билл сегодня к ужину и очень ли рассердится, если…
— Кизия?
— А? — Кизия была поглощена мрачными мыслями и уже минут двадцать, как ощущала тупую боль в желудке. — Да?
— Почему бы тебе не поужинать сегодня со мной? — Тиффани выглядела как маленькая девочка, которую посетила блестящая идея.
— Тиффи… это… я… мне очень жаль, милая, но я никак не могу. — Это было бы невыносимо. И ей нужно увидеть Марка. Просто необходимо. Иначе она просто не выживет. Ужасный был день. — Извини, ради Бога.
— Ничего. Не беспокойся. — Машина остановилась у Шерри-Низерлэнд, и на прощание они крепко обнялись, одна мучимая одиночеством, другая — раскаянием.
— Побереги себя, хорошо?
— Обязательно.
— Позвонишь мне на днях? Тиффани кивнула.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Кизия помахала ей и вошла внутрь здания, подождала пять минут, а затем подозвала такси и поспешила в Сохо, стараясь забыть страдальческие глаза Тиффани. Та, оставшись в машине одна, с жадностью выпила приличную порцию виски.
— О Боже, да это Золушка! Что случилось с моей рубашкой?
— Я думала, ты не обратишь внимания. Прости, милый, я забыла ее дома.
— Обойдусь. Ты сегодня кто — Золушка? Или претендентка на место в Белом доме? — Прислонившись к стене, он разглядывал сделанную за день работу, но было видно, что он очень рад Кизии.
— Вообще-то я собираюсь в сенаторы. Президент — это так тривиально. — Она усмехнулась и пожала плечами. — Я быстренько переоденусь и сбегаю за едой.
— Прежде чем уйдете, госпожа сенатор… — Лукаво ухмыляясь, он с решительным видом направился к ней.
— Вот как? — Жакет был уже наполовину снят, блузка расстегнута, а волосы рассыпались по плечам.
— Вот так. Я успел по тебе соскучиться.
— Думаю, ты даже не заметил моего отсутствия. Когда я уходила, ты был так занят.
— Но сейчас я не занят. — Он подхватил девушку на руки, ее ноги в одних чулках болтались в воздухе, а черные волосы падали ему на лицо. — Ты прямо картинка, когда одета вот так. Похожа на ту девицу, что я видел в газете, пока тебя не было, только симпатичней. Намного симпатичней. У той вид стервы.
Кизия уронила голову ему на грудь и рассмеялась.
— А я не стерва?