Обещание
Шрифт:
— Что? — спросила она.
Но Крис только покачал головой.
— Ничего, — пробормотал он. — Просто ты сама на себя не похожа.
— А на кого я похожа? — спросила она.
Крис улыбнулся.
— На мою самую смелую мечту, — ответил он, зарывшись руками в ее волосы.
Потом он резко потянул Эмили на себя, и ее ноги оказались по обе стороны от него.
— Сядь, — попросил он.
Эмили села и почувствовала, как он легко вошел в нее.
Слишком быстро. Эмили тут же схватила Криса за плечи и откинулась назад, пытаясь соскочить.
— Ой, как
Эмили замерла, а потом, направляемая руками Криса, лежащими у нее на бедрах, робко задвигалась взад-вперед.
— Ты похожа на кентавра, — сказал он.
И она, как это ни удивительно, засмеялась.
В тот момент, когда Крис вошел глубже, стало еще хуже. Они шутили, как раньше. Можно было подумать, что они дурачатся, как делали, когда были еще детьми, практически братом и сестрой. Но они не дурачились, они не брат и сестра, значит, это нормально, что они занимаются сексом. Разве нет?
Эмили плотно закрыла глаза, пытаясь отогнать эти мысли.
— В таком случае лошадь — ты, — заявила она, борясь с подступившей тошнотой.
Крис изогнул спину.
— Но-о, поехали! — крикнул он и взбрыкнул под ней. Луна выпрыгнула из-за плеча и осветила ее грудь.
Потом она лежала на боку, уютно устроившись на плече у Криса, его рука лежала у нее на бедре. Именно этого момента она и ждала, именно из-за таких минут стоило терпеть секс. Она миллион раз сворачивалась клубочком в объятиях Криса. После все становилось на свои места, между ними не было ни капли смущения.
— Песок, — внезапно прошептал он, — сильно перехваливают.
Она едва заметно улыбнулась.
— Что-что?
— У меня зад натерло, — признался он.
Эмили улыбнулась шире.
— Как аукнется, как и откликнется, — поддразнила она.
— Как аукнется? Я поступил как джентльмен, позволил тебе быть сверху.
Он растопырил пальцы у нее на животе.
Эмили резко села, схватила первое, что попалось под руку, рубашку Криса, накинула на себя и пошла вдоль берега озера.
Имеет ли Крис право знать? Солжет ли она, если вообще ему ничего не скажет?
Если скажет, они поженятся. Проблема в том, что она не уверена, что хочет выходить за него замуж.
Она убеждала себя, что поступает нечестно по отношению к Крису, считавшему, что ему досталась девушка, которой никогда не касался ни один мужчина.
Но какое-то ноющее волнение в глубине души говорило ей, что и с ней поступают нечестно. Если временами по возвращении домой после занятий с Крисом любовью ее по нескольку часов рвет, если иногда она не может выносить его шарящие по ее телу и груди руки, которые лезут в трусики, потому что это больше похоже на инцест, чем на сексуальное возбуждение, то неужели она сможет всю жизнь прожить с ним, будучи его женой?
Эмили швырнула камень в воду, нарушив озерную гладь. Странное это ощущение: знать, что она всю жизнь будет неразрывно связана с Крисом, — боже, она неразлучна с ним с самого рождения! — и все же понимать, что втайне она надеется на освобождение. Все думают, что они с Крисом вместе навсегда, но до этого «навсегда» всегда казалось еще ой как далеко!
Она прижала руку к животу. Теперь «навсегда» обрело реальные сроки.
Тогда Эмили подумала, что ответ будет «да». Она могла бы выйти за Криса. В противном случае ей пришлось бы объяснять, что она любит его как брата, как друга, а не как жена мужа. Она увидела бы его побледневшее лицо, почувствовала, как его сердце рассыпается у нее в руках.
Она не любит Криса настолько, чтобы выйти за него замуж, но она его слишком любит, чтобы сказать правду.
Эмили прищурившись смотрела на водную гладь, по которой шла крупная рябь, а вокруг в траве стрекотали кузнечики. Она представила, как легко войти в это озеро. Ее ноги будут утопать в илистом дне, пока черные воды не сомкнутся у нее над головой, не заполнят ее легкие и не потянут ее вниз.
Она почувствовала, как Крис подошел сзади и нежно обнял ее за плечи.
— О чем ты думаешь?
— О том, чтобы утонуть, — негромко призналась она. — Зайти в воду и идти, пока она не сомкнется над головой. Очень тихая смерть.
— Господи! — воскликнул Крис, явно испуганный. — Не думаю, что смерть будет тихой. Ты станешь бить руками по воде, пытаясь выплыть на поверхность…
— Это ты станешь, — ответила Эмили. — Потому что ты пловец.
— А ты?
Она повернулась в его объятиях и положила голову ему на грудь.
— А я просто дам воде сомкнуться.
Вероятно, все прошло бы гладко, если бы в день, когда Эмили должны были делать аборт, не дежурил гинеколог-мужчина. Она лежала на каталке, ноги согнуты в коленях, рядом с ней стоит Стефани. Она видит, как в палату входит доктор и поворачивается к раковине вымыть руки. Мыло выскальзывает у него из пальцев, толстых и белых, слишком больших и крупных для такого мужчины. Он поворачивается к Эмили и улыбается.
— Ну-с, что у нас здесь? — спрашивает он.
«Ну-с, что у нас здесь?»
Потом он лезет ей под платье, как и та, другая рука после этих же ужасных слов, и вонзает в нее свои пальцы. Эмили начинает сопротивляться, ремешки на лодыжках расстегиваются, ногой она бьет доктора по голове, и тот пятится назад.
— Не трогайте меня! — вопит Эмили, пытаясь сесть и подоткнуть платье под ноги, закрываясь руками.
Она почувствовала, как Стефани кладет руку ей на плечо, и повернулась к медсестре.
— Не позволяйте ему ко мне прикасаться, — шепчет она, после того как врач вышел из комнаты.
Стефани дождалась, пока Эмили перестанет плакать, и усадила ее на стул для врача.
— Может быть, пришло время сообщить отцу, — сказала она.
Она не станет сообщать Крису, особенно теперь. Потому что тогда ей придется рассказать об этом ужасном аборте, о докторе, о том, почему она не может выносить, когда к ней прикасается мужчина. И почему не может выносить прикосновений Криса. И почему она не та, за которую Крис ее принимает. Как только она признается, она устроит себе «веселую» жизнь, и ей придется ее прожить — вместе с Крисом.