Обещание

Пиколт Джоди Линн

— Привет! — выдохнула Гас, опускаясь за столик, и улыбнулась Майклу, который листал заламинированное меню. — Как у него сегодня дела?

— Нормально, — ответил Майкл. — Ждет, когда ты придешь.

— Он до сих пор болеет? — спросила Гас. — На прошлой неделе он ужасно кашлял.

— Сегодня намного лучше, — успокоил ее Майкл. — Ему дали микстуру от кашля.

Гас разложила на коленях салфетку. При виде Майкла у нее по телу пробегал холодок, как у влюбленной школьницы. Она была знакома с Майклом двадцать лет, но лишь сейчас по-настоящему начала его

узнавать, как будто случившееся изменило не только ее восприятие окружающего мира, но и людей, его населяющих. Почему раньше она не замечала, что голос Майкла так легко может успокоить? Что у него такие сильные руки, такие добрые глаза? Что он слушает ее так, будто вокруг больше никого нет?

Гас в полной мере и даже с некоторым чувством вины осознавала, что разговоры, которые она ведет с этим человеком, она должна вести со своим мужем. Джеймс все еще отказывался говорить о сыне, как будто само имя Криса и выдвинутые против него обвинения были огромной черной летучей мышью, которую стоит лишь освободить — и она расправит свои крылья, станет кричать и больше никогда не вернется туда, откуда ее выпустили. Гас с нетерпением ждала этих субботних встреч, проходивших в часы посещений в Графтонской тюрьме, потому что был человек, с которым она могла поговорить.

То, что этим человеком оказался Майкл, иногда смущало. Поскольку его жена была лучшей подругой Гас в течение… да что там говорить, почти всю жизнь… они знали друг о друге много подробностей, так сказать, из вторых рук. Мэлани рассказывала Гас о Майкле, а Майклу о своей подруге Гас. Эти глубоко личные подробности, которые при других обстоятельствах они никогда бы друг о друге не узнали, порождали неловкость и делали их близкими друзьями.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — отпустил комплимент Майкл.

— Я? — засмеялась Гас. — Что ж, спасибо. Ты тоже.

Она говорила правду. Глядя на фланелевые рубашки Майкла, его потертые джинсы, которые приходилось носить из-за особенностей работы ветеринара, Гас приходили на ум нежные, уютные слова, такие как «утешение», «гнездо» и «защищенность».

— Ты принаряжаешься, когда идешь сюда на свидание, верно?

— Похоже на то, — призналась Гас, опустила глаза на свое платье с набивным рисунком и улыбнулась. — Только не знаю, на кого пытаюсь произвести впечатление.

— На Криса, — ответил за нее Майкл. — Ты хочешь, чтобы он запомнил тебя такой, пока сидит в тюрьме.

— Откуда ты знаешь? — поддразнила Гас.

— Потому что я поступаю точно так же, когда иду на могилу Эмили, — признался он. — Пиджак и галстук — можешь представить меня в галстуке? — на тот случай, если она смотрит.

Пораженная Гас подняла на него глаза.

— Майкл… — сказала она. — Иногда я забываю, что для тебя все гораздо тяжелее.

— Не знаю, — ответил Майкл. — По крайней мере, для меня все закончилось. А для тебя только начинается.

Гас провела пальцем по краю блюдца.

— Почему я помню, как будто это было вчера, как они ловили лягушек и играли в салки?

— Это было недавно, — тихо ответил Майкл. —

С тех пор прошло совсем немного времени. — Он оглядел маленькую закусочную. — Не знаю, как мы здесь оказались. Я так ясно помню эти дни, что чувствую запах свежескошенной травы, вижу сосновую смолу, прилипшую к ногам Эмили. А потом — бац! — я уже на могиле дочери или у Криса в тюрьме.

Гас закрыла глаза.

— Тогда все было так легко и понятно. Мне никогда и в голову не приходило, что может произойти подобное.

— Потому что считается, что подобное с такими, как мы, не случается.

— Но случилось. До сих пор происходит. Почему?

Он покачал головой.

— Не знаю. Я сам задаюсь этим вопросом, вспоминая прошлое. Это сродни торчащему корню, который ты изначально случайно пропустил, а теперь не можешь обойти. — Он пристально взглянул на Гас. — Такие дети, как Эмили и Крис, не могут запросто решиться на самоубийство, правда?

Гас сложила свою салфетку. Несмотря на вновь возникшую близость с Майклом, она так и не рассказала ему, что Крис никогда не был склонен к самоубийству. Отчасти потому, что не хотела подводить адвоката сына. А еще потому, что эта новость снова откроет заживающую рану в сердце Майкла.

— А помнишь, — сказала она, пытаясь переменить тему разговора, — как Эмили кричала, когда они играли в салки? Крис ловил ее, а она так визжала, что ты выбегал из своего дома, а я из своего?

Губы Майкла скривились в улыбке.

— Да, — ответил он. — Она кричала так, будто он ее убивает.

Не успели эти слова слететь с уст Майкла, как Гас уставилась на него.

— Прости, — побледнел он, — я… я не то хотел сказать.

— Я знаю.

— Правда.

— Все в порядке, — заверила Гас. — Я понимаю.

Майкл откашлялся, явно испытывая неловкость.

— Тогда ладно. Что будем заказывать?

— Как обычно, — просияла Гас. — До сих пор не перестаю удивляться, что обнаружила фирменную нью-йоркскую пастрами в Графтонской тюрьме штата Нью-Гемпшир.

— Нет худа без добра, — сказал Майкл, подзывая официантку.

Они сделали заказ и продолжили беседу, по обоюдному молчаливому согласию избегая личных тем — Мэлани, Джеймса и того, кем они раньше были друг для друга.

Как ни удивительно, но тема грядущего суда не была запретной. Их связывал Крис, поэтому они обсуждали просьбу Джордана, который хотел, чтобы Майкл выступил свидетелем со стороны защиты, и естественное право Майкла отказаться давать показания.

— Не знаю, почему я прошу у тебя совета, — признался Майкл. — Тебя нельзя назвать незаинтересованным лицом.

— Я заинтересована до неприличия, — призналась Гас. — Но ты должен представлять, что подумают присяжные, увидев тебя на месте свидетеля защиты, даже если ты будешь просто молчать.

Майкл принялся за свою копченую говядину.

— Именно это меня и беспокоит, — негромко произнес он. — Все думают, что же я за отец? — Он побарабанил пальцами по столу. — Несмотря на всю мою любовь к Крису, могу ли я так поступить с Эмили?