Обещание

Эшли Кристен

Именно тогда я направилась в «Маккффей», паб-ресторан на 86-й улице, куда заходили многие из «Уайлер» после работы, чтобы пропустить пару стаканчиков и съесть тарелку закусок. Я была там дважды, всегда с ребятами из «Уайлер».

Припарковавшись и собравшись выходить, Бенни уже стоял у моей двери.

— Это дерьмо с тобой, детка? — спросил он, и все повторилось снова. Он был хорош в шпионской теме. Я оставила сумку с компьютером на пассажирском сиденье. Вероятно, это была не такая уж хорошая идея — оставлять улики, которые собирала команда

Тэнди, в старом Z возле паба, посещаемым сотрудниками «Уайлер».

— Хорошо, — пробормотала я, наклонилась внутрь салона, забрала свою сумку, вытащила флешки, Бенни тут же забрал их.

Я заперла машину. Он взял меня за руку и повел в бар.

Мы нашли Хита в стороне от толпы «немного выпивших» и пытающихся подцепить подругу или друга у стойки бара. Он сидел в боковой кабинки, не совсем у прохода.

Очевидно, он не хотел пить пиво (или, в его случае, судя по бокалу для коктейля перед ним, я снова предположила, что это мартини) и рассказывать о нашем дне в шумной толпе.

Я повела Бенни к Хиту, когда мы добрались до его кабинки, Бен сначала усадил меня, потом сел сам.

Мы едва засунули свои задницы внутрь, когда Хит спросил:

— Кто этот чертовый парень?

— Мой парень, — ответила я.

Он пристально посмотрел на меня.

— Мне казалось, я сказал тебе прийти одной.

— Она пришла не одна. Переживешь это или нет. Твой выбор. Мы уходим или остаемся? — заявил Бен, и Хит свирепо посмотрел на него.

Затем пожал плечами.

— Какого хрена, это уже не имеет значения. Скоро это будет по всему Интернету, так что все смогут увидеть, — странно пробормотал он, затем повернулся, взял что-то со стула рядом с собой и бросил через стол в нашу сторону.

Это был конверт из плотной бумаги.

— Что это? — спросила я, потянувшись к нему.

— Доказательство того, что Рэнди Бирман — полный мудак, — ответил Хит.

— Не нужно объяснять, чувак, — сказал Бенни.

Хит посмотрел на меня, но мотнул головой в сторону Бенни.

— Еще раз, почему этот парень здесь?

— Он итальянец. Он переживает о тебе. Ему, как правило, не нравится, когда я выпиваю наедине с другими парнями, которым не очень нравлюсь, поэтому он здесь. Как он и сказал, смирись с его присутствием, — ответила я, схватив конверт во время этого обмена репликами. Открыла и начала вытаскивать то, что было внутри.

Я засунула тут же обратно и даже не успела рассмотреть как следует.

Потому, что я увидела Хита, сидящего в красивом кресле, полностью одетого, с запрокинутой головой, а Сэнди находилась у него между ног и делала, что именно нельзя было не догадаться, совершенно голая.

Я едва успела засунуть фотографию обратно, как Бенни вырвал конверт у меня из рук и отправил его обратно Хиту.

— Не хочешь объяснить, почему ты показываешь это моей женщине? — потребовал он ответа, его голос был не ровным, не непринужденным, а рокочущим и раздраженным.

Очевидно, он тоже успел увидеть.

— Подумал, что она должна

знать, что оказалась права, — ответил Хит так, словно ему было наплевать. Я посмотрела на его бокал с мартини, который был пуст, подумав, сколько же он выпил.

Когда он заговорил снова, я снова посмотрела на него.

— Бирман. Как ты и думала. Сказал мне передать Сэнди, чтобы она держала себя в руках, иначе все по всему миру узнают, что у нее родимое пятно на заднице. А еще сказал закончить с ней. И последнее, сказал, если мое заявление об уходе не будет на столе Ллойда к понедельнику, то эта фотография, — он кивнул на конверт, — будет по всему Интернету.

Я этого не понимала.

Поэтому спросила:

— Почему он хочет, чтобы ты ушел?

— Потому что он мудак, — ответил Хит.

Мне вспомнилось, как он начал нашу дискуссию.

— Так ты напишешь заявление?

— Черт возьми, нет, — отрезал он, и я моргнула.

Значит за все будет отдуваться Сэнди.

Какой придурок!

— Ты собираешься выставить свою женщину на всеобщее обозрение? — изложил мои мысли Бенни, но спросил недоверчиво, будто идея была настолько чужда ему, что он не мог ее переварить, и я вспомнила (не то чтобы я когда-нибудь забуду), как сильно я люблю Бенни Бьянки.

У Бенни Бьянки было много моей любви, но в предстоящем обмене он заработает больше.

— Я не позволю какому-то придурку силой заставить меня уволиться с чертовой работы, — заявил Хит. — И она не моя женщина.

— Твой член был у нее во рту больше одного раза, да? — спросил Бенни.

— Не то чтобы это тебя касалось, но да, — отрезал Хит.

— Тогда она твоя женщина, — постановил Бен.

Я ухмыльнулась и наклонилась к нему, обхватив руками его бицепс и пробормотав:

— Ты такой потрясающий.

Он наклонил голову, чтобы посмотреть на меня сверху.

— Детка, сосредоточься.

Я продолжала улыбаться и бормотать:

— Хорошо, — отпустила его бицепс и снова посмотрела на Хита.

Хит пристально смотрел на нас, объявив, когда мы смотрели на него:

— Кажется, меня сейчас стошнит.

— Я не представила вас друг другу, — вставила я, игнорируя его замечание. — Хит, это мой парень, Бенни Бьянки — мастер по приготовлению пиццы, суперзащитник, горячий итальянский парень и мужчина, который знает, как обращаться с женщиной. — Я посмотрела на Бена снизу. — Бен, Хит — парень, из-за которого у всех нас, продавцов, дурная слава.

— Господи, я позвал тебя сюда не для того, чтобы ты выкладывала мне подобное дерьмо, — сказал Хит.

— Ты вообще не приглашал меня сюда, — заметила я, когда Бенни спросил:

— Почему ты пригласил ее сюда?

Еще одно пожатие плечами.

— Коллеги и прочее дерьмо. Она попыталась меня предостеречь, а я швырнул ей свое дерьмо ей в лицо. Она должна знать, — сказал ему Хит.

— Этот парень сказал тебе, что отдаст фотографии, если ты напишешь заявление об уходе? — Бенни не сводил с него глаз.