Обещание

Новый-Орлеан, 2004

Эш слушал молитвенную речь священника у склепа кладбища Сен-Луис, где теперь покоилась Шериз Готье. По правую сторону от Эша стояли Джулиан, Грейс, Кириан, Аманда, Табита и Валериус, по левую – Талон, Саншайн и семейство Пельтье. Все они пришли отдать дань уважения одной из самых прекрасных женщин, которых ему посчастливилось знать. Ашерон оделся также, как и в день их первой встречи: в свободные черные штаны, громадный свитер в тон и длинное кожаное пальто.

Тогда лишь мельком взглянув на него, Шериз зацокала языком:

– И когда ты в последний раз ел?

– Час назад.

Его ответ ее не одурачил. Не сомневаясь, что он лжет, пытаясь сохранить гордость, Шериз немедленно усадила его за стол и поставила тарелку с каджунскими картофельными оладьями, а Ник изо всех сил старался не рассмеяться над ним.

За последние одиннадцать тысяч лет она одна из немногих относились к Эшу по-человечески. Для нее он был простым парнем, который нуждался в материнской любви и дружбе.

Эшу безумно ее не хватало.

Холодный ветер пронизывал до костей, а душа вопила от ярости, ведь он сам стал причиной этих бед.

Как могло одно предложение, сказанное в пылу гнева, причинить столько вреда? Но, увы, смогло. Порезы и синяки всегда заживают, но слова, произнесенные в гневе, чаще всего несокрушимы. Да, они не ранят тела, но разрушают душу.

– Я знал Шериз с самого дня ее рождения, – сказал пожилой священник. – И я был рядом тем вечером, когда она родила собственного ребенка. Ник был ее гордостью и

Кириан покосился на Эша, и тот услышал мысли бывшего греческого генерала. Раз тело Ника не нашли после жестокого убийства матери, новоорлеанские Темные Охотники, как бывшие, так действующие, и их Оруженосцы единогласно решили, что Ник сам стал Темным охотником.

Но все прекрасно понимали, что не стоит выпрашивать у Эша правду.

Обычные люди, не знающие о существовании сверхъестественного мира, думали, что Ника постигла участь матери, хотя полиция повесила убийство на пропавшего сына.

Учитывая последнее обстоятельство, Эш понимал, что не сможет вернуть Ника в Новый Орлеан. По крайней мере, очень долгое время. Если он попадется в руки полиции, те в мгновение ока засадят парня за решетку.

Не говоря уже о том, что Ашерону не хотелось, чтобы кто-нибудь знал о Нике. По крайней мере до тех пор, пока тот не будет готов столкнуться с миром лицом к лицу.

После заключительных слов священника Аманда и Табита возложили у склепа красные розы. Священник и семейство Пельтье ушли.

Аманда остановилась рядом с Эшем.

– Чуть позже мы устроим панихиду по Нику в нашем доме. Только Темные Охотники и Оруженосцы.

Эш кивнул, но не стал смотреть ей в глаза. Он знал, что если посмотрит, то Аманда сразу же узнает правду.

Он не сдвинулся с места пока все не ушли. Вздохнул и окинул взглядом многочисленные надгробные плиты. Здесь покоится так много его знакомых. Он видел, как пробегают и обрываются их скоротечные жизни. Он слышал, как ветер нашептывал их голоса, помнил их лица и жизнь.

– Прости, Шериз, – прошептал Ашерон.

Подойдя к склепу, Эш создал мавеллы, священные черные розы своей матери, и возложил рядом с красными. В отличие от обычных, эти цветы пустят корни и будут расти в память о чудесной женщине.

Для каждого атланта этот дар считался величайшей честью.

– Не волнуйся, Шериз. Я больше не позволю ничему плохому случиться с твоим сыном... Обещаю.