Обещания и Гранаты
Шрифт:
Положив руку на бедро, Гвен кивает на лазанью.
— Ты не собираешься есть то, что заказала?
Ее тон действует мне на нервы, разъедая мою решимость.
— Не знаю. Ты собираешься стоять там и смотреть?
— Вероятно, нет. Я не хочу быть свидетелем того, как тебя вырвет.
Закатывая глаза, я достаю телефон из сумочки, проверяя непрочитанные сообщения. Их не так много: пара от Арианы, спрашивающей мое мнение о ее гардеробе, одна от Стеллы, которая говорит, что скучает по тому, что я была буфером между ней и выбором моды Ари, и одна от мамы, которая говорит не
По-видимому, несмотря на то, что я нахожусь в Аплане уже больше недели и не посылала домой никаких сигналов бедствия, мои родители все еще настаивают на том, что я своего рода невольная жертва в этом браке.
Ирония судьбы, учитывая, что у них не было проблем с тем, чтобы связать меня с той же судьбой с другим мужчиной, хотя я полагаю, что мои отношения с Матео принесли им пользу так, как мои с Кэлом нет.
Тем не менее, они никогда не давали мне реального выбора. Это был их путь, или встретить верную смерть от рук Старейшин.
Я должна был выбрать смерть.
В конце концов, я все равно чувствую, что так и сделала.
Набрав быстрый ответ сестрам, я оставляю мамино сообщение без ответа, засовываю телефон обратно в сумочку и выхожу из-за стола.
Гвен приподнимает белокурую бровь.
— Уходишь, не заплатив? Классика.
Я перекидываю сумочку через плечо и крепко прижимаю ее к боку, не желая давать ей понять, что даже если бы я захотела заплатить, мне нечем было бы это сделать. Мой очень внимательный муж не только бросает меня в городе, но и оставляет без денег и не знает о моем местонахождении.
— Очевидно, мой муж владеет этим местом, так что… запиши это на его счет или что-нибудь в этом роде.
Развернувшись, я не дожидаюсь ее ответа и направляюсь к входной двери. Моя рука касается перекладины, и в то же время чьи-то пальцы обхватывают мой локоть, дергая назад.
Моя рука слепо взмахивает, тыча в направлении нападавшего; тыльная сторона моей ладони соприкасается с его щекой, в воздухе раздается удовлетворительный шлепок, когда я бью его.
— Боже, — говорит мужчина, заламывая мои руки за спину и притягивая так, чтобы я оказалась на одном уровне с его грудью. Его горячее дыхание обжигает мне ухо, и я яростно извиваюсь, пытаясь вырваться, удивляясь, почему другие люди в баре не помогают мне.
— Прекрати двигаться, сука, — ворчит он, слегка встряхивая меня.
— Отпусти меня, и я это сделаю, — выплевываю я, пряди волос прилипают к моему лицу. Капли пота стекают по линии моих волос, страх проникает в сердце, хотя я уже бывала в подобной ситуации раньше.
С Матео я всегда знала, чем это закончится: синяками и выбитыми зубами. К семнадцати годам Матео перенес две операции на полости рта и установил по меньшей мере четыре винира.
Но это незнакомец, в чужом месте, и я не обязательно знаю какие-либо из его потенциальных слабостей. В том положении, в котором я нахожусь, прижав руки к бокам, согнувшись пополам, когда он давит на меня сверху, мои обычные защитные механизмы в лучшем случае искажены.
Тем не менее, мне удается высвободить одну руку, сжать ее в кулак и перекинуть через плечо; я слышу, как она соединяется с костью, чувствую, как она раскалывается под действием силы, и мой противник бросает меня, зажимая нос и шипя череду ругательств.
— Черт! Эта сука только что сломала мне нос! — стонет он, закрывая лицо ладонями. Его темно-русые волосы длиной до подбородка падают на глаза, когда он наклоняется, пытаясь отдышаться.
— Доктор Андерсон узнает, что ты назвал ее сукой, и я гарантирую, что он сломает больше, чем просто нос, — говорит Гвен из-за стойки, останавливаясь у крана, чтобы наполнить стакан.
Несколько других клиентов, слоняющихся вокруг, либо сумели каким-то образом пропустить драку, либо обучены игнорировать суматоху, потому что никто даже глазом не моргнул, когда я дистанцировалась от нападавшего. После того, как у меня есть секунда, чтобы собраться с мыслями, я узнаю в нем мужчину за стойкой, когда мы впервые вошли, золотая цепочка на его шее придает ему гангстерские флюиды.
Его туфли-лодочки, однако, этого не делают.
— Это он попросил меня присмотреть за ней, — ворчит мужчина, прищурившись на меня. — Должен был догадаться, что он просто подставляет меня. Бьюсь об заклад, он думает, что Вайолет звонит по моей вине.
Гвен закатывает глаза.
— Как бы тебе ни нравилось изображать жертву, Винни, я сомневаюсь, что он думает, что ты имеешь какое-то отношение к тому, что Вайолет не появилась. Именно так работают сезонные работники. Он это знает; ты не можете владеть половиной острова и не знать, как обстоят дела в бизнесе.
Кэлу принадлежит половина острова?
Тяжесть опускается на мои кости от осознания того, что на самом деле я совсем не знаю этого человека.
Человек, за которым я наблюдала и которым восхищалась издалека с детства, который внушил мне любовь к поэзии, природе и жизни, несмотря на то, что был воплощением полной противоположности, кажется, совершенно не похож на того, кто заставил меня приехать сюда.
Я не совсем уверена, как совместить эти два понятия.
Наконец выпрямляясь, Винни опускает руки, растягивая губы круговыми движениями. Он смотрит мне в глаза как раз в тот момент, когда я снова поворачиваюсь, чтобы уйти, сдавленный звук вырывается из его горла.
— Серьезно… женщина. Ты не можешь уйти. Кэл сдерет с меня шкуру живьем, если я не буду присматривать за тобой, как обещал.
Я поднимаю брови, кивая подбородком на синяк, расползающийся по его переносице.
— Если ты попытаешься прикоснуться ко мне еще раз, я надену твою кожу. Кэллум мне не начальник, и мне не нужна нянька.
— Что тебе нужно, так это наличные, — бормочет Гвен, сползая по стойке, чтобы обслужить клиента в большой фиолетовой шляпе от солнца.
Винни вздыхает, делая шаг ко мне.
— Пожалуйста, не усложняй все больше, чем нужно.
Его рука скользит в карман шорт — карго, и я на мгновение вспоминаю повторяющийся кошмар, который мне снился в течение нескольких недель после единственной ночи с Кэлом — как они всегда начинались такими ручными, когда я читала или писала на прекрасном лугу, соединяясь с землей самым первобытным способом.