Обещания, которые мы собирались сдержать

Мерфи Моника

— Кто — нибудь из вас хочет произнести речь в честь вашего брата и его новой невесты? — Наш отец улыбается, выглядя весьма довольным своим предложением, его взгляд не отрывается от Каролины. Его любимой дочери.

Хотя он отрицал бы это до последнего вздоха, я знаю, что это правда.

Август Ланкастер — красивый мужчина, и, кажется, с возрастом он становится только более привлекательным. Я уверена, что моя мать ненавидит его за это. Она ненавидит его за все, что он делает.

— Не думаю, что они одобрят, если я произнесу речь, — нерешительно

говорю я, представляя себе выражение лица Саммер, когда я начну говорить о любви и сдержанных обещаниях. Мой отказ от нее до сих пор остается у нее в памяти, и да, она уже знает, что я была под влиянием матери, когда это произошло, но я не знаю, достаточно ли это хорошее оправдание.

Мне было всего шестнадцать, и я была очень впечатлительной. Я не могла думать самостоятельно — я действительно не умела. Но я должна была поверить Саммер, даже если она ранила мои чувства. Я начала считать ее врагом, как только она бросила меня на той неделе. Я пригласила ее в дом, а не Уит. Она была моей подругой, а Уит без проблем украл ее у меня.

Полагаю, раз я сделала это со Спенсом, он решил, что забрать Саммер — честная игра. Но посмотрите на них двоих сейчас, безумно влюбленных и официально женатых. Спенсер стоит рядом с ним в качестве шафера.

Уит получил все, а я осталась ни с чем.

Типично.

Тогда, когда я была обижена и страдала, моя мать управляла всей моей жизнью. Она полностью контролировала меня, и я позволяла ей это. Мне это нравилось. Я думала, что я такая сильная, хотя это было совсем не так.

Нет, я была слабой. Жалкой.

Но,не сейчас.

— Боюсь, я не так хорошо знаю Саммер, — добавляет Каролина.

— Монти произносит речь. Я подумал, что было бы здорово, если бы кто — то из вас тоже выступил. — Разочарование на лице моего отца становится очевидным, когда его взгляд останавливается на мне.

— Монти и Саммер очень близки, — напоминаю я ему. — Логично, что он произнесет речь.

— Спенс произнесет речь в качестве шафера. — Папа улыбается. — Я рад, что эти двое все еще друзья.

Мой отец ничего не понимает. Он никогда не знал, что у нас со Спенсом что — то было, и мы были так очевидны, особенно в ту неделю Дня благодарения, когда я умоляла Спенсера приехать сюда и провести ее со мной.

— Где же все — таки твой сопровождающий? — спрашивает меня Каролина.

— Разговаривает с Монти в баре. — Мы обе смотрим туда, где они стоят, наклонив головы друг к другу. — Я играю в сваху.

— Это очень мило. — Взгляд Каролины возвращается к моему. — А что насчет Спенса?

Я хмурюсь. — А что с ним?

— Он тебе все еще дорог?

Я машу рукой. — Это было очень давно.

Она вскидывает бровь. — Не совсем.

— Я вышла замуж и овдовела с тех пор, как в последний раз разговаривала с ним. Он, конечно, живёт дальше. — Я мало слышала о его личной жизни, но я вообще мало слышала о нем с тех пор, как мы в последний раз были вместе. Он всегда был закрытым человеком. Даже немного скрытным.

Может

быть, поэтому меня всегда тянуло к нему. Я люблю хорошие секреты. В конце концов, я эксперт в их сохранении.

— Я полагаю. — Таинственный голос, которым Каролина только что это сказала, приводит меня в ярость.

— Так и есть. — Мои слова, мой тон настойчивы. Я не могу поверить, что он все еще может дать мне еще один шанс. Даже если бы он дал…

я не заслуживаю его.

— Дорогая.

Мы поднимаем головы вместе и видим, что над нами нависает наша мать, хотя ее взгляд обращен только на меня.

— Что? — раздраженно восклицаю я.

Фальшивая радость на ее лице мгновенно исчезает. — Я надеялась, что мы сможем поговорить. — Она бросает взгляд на Каролину. — Наедине.

Каролина вздохнула и поднялась на ноги. — Как обычно, игнорируешь меня. Мне нравится, что ты не изменилась, мама. Можешь занять мой стул.

Она уходит, прежде чем я успеваю остановить ее, мой взгляд задерживается на затылке Каролины, когда она покидает меня.

Оставляет меня одну.

С нашей матерью.

Женщиной, которая пугает меня по сей день.

— Наконец — то. — Мама опускается на место Каролины, ее улыбка направлена прямо на меня. Она безупречна в винтажном платье от Оскара де ла Рента. Я знаю это только потому, что видела его в ее гардеробе, который я всегда любила перебирать, когда была маленькой. — Ты хорошо выглядишь, Сильви.

— Спасибо. — Это только потому, что я вырвалась из ее лап. Когда я провожу слишком много времени с матерью, я становлюсь худой и хрупкой. Болезненной.

Вечно болеющей.

— Твои щеки стали более румянными. И ты даже немного… поправилась. — Ее взгляд падает на мою грудь. Мою грудь.

Мой смех звучит грубо, так как скребется в горле. — Я далеко не пухлая, и ты это знаешь.

— Ты определенно набрала вес…

— Прекрати пытаться заставить меня чувствовать себя плохо. — Я могу терпеть ее так долго. — Чего ты хочешь?

— Я так скучаю по тебе, Сильви. Моя маленькая близняшка. — Мама наклоняется вперед, берет мои руки в свои и крепко сжимает их, ее взгляд не отрывается от моего. По крайней мере, у меня не ее глаза. Иначе я могла бы быть ее идентичным близнецом, родившимся двадцать с лишним лет спустя. — Раньше мы все делали вместе, но как только ты вышла замуж, ты попыталась вычеркнуть меня из своей жизни.

Мой взгляд рассеивается. Трудно смотреть на нее. — Мне пришлось.

Она не спрашивает, что я имею в виду, потому что в глубине души она знает. И кроме того, в конце концов, она пробралась обратно. Однажды мой муж умер, и мне нужно было, чтобы кто — то, кто угодно помог мне. — Сильви, посмотри на меня. — Когда мой взгляд снова находит ее, она продолжает говорить. — Я просто хочу быть рядом с тобой, дорогая. Я так сожалею о твоей потере и о том, через что ты прошла в таком юном возрасте. Ты знаешь, что я сожалею. То, что случилось с Эрлом, было… немыслимо.