Обещанная колдуну
Шрифт:
Даниель выглядел отлично. Впрочем, он всегда выглядит отлично. Мундир сидел на нем как влитой. Светлые волосы чуть отросли и вились на висках. Светлые глаза… смеялись. Как в детстве, когда он осуществил задуманную шалость, или как тогда, когда он готовился исподтишка ущипнуть меня.
Мне сделалось дурно. А он заметил, что я испугалась, и широко улыбнулся.
— Ты так внезапно оставила меня в прошлый раз, — сказал он так, будто речь шла о светском рауте. — Я тебя ничем не обидел?
Посмотрел внимательно, стараясь не упустить ни
Флора рассмеялась и прильнула к Даниелю, обняла его за руку.
— Что ты, Дани! Разве бы ты мог обидеть? Просто некоторые не понимают разницу… между болью и удовольствием.
— Извините, мне пора.
Я попыталась обойти их, но Даниель поймал меня за запястье.
— Куда же ты так быстро!
*** 42 ***
Кожу кольнуло, как бывает, когда с пальцев срывается искра. Даниель как будто растерялся, но только на мгновение. Хватка стала жестче.
Я не должна показывать слабости! Нельзя позволить втоптать меня в грязь!
Начать вырываться? Но гости на приеме немедленно обратят на это внимание. Сейчас они еще не определились с тем, как относиться ко мне — к дочери генерала, превратившейся в отверженную. Сейчас они хранят нейтралитет. Но все может рухнуть в тот миг, когда Даниель и Флора при всех унизят меня.
«За что ты так со мной? За что?» — заплакала внутри меня маленькая девочка.
А магичка расправила плечи и улыбнулась.
— По своим колдовским делам, разумеется, — ответила я.
— Каким же? — захихикала Флора. — Вы со своим колдунишкой поджариваете мышей и едите их на ужин? Или…
Она в притворном ужасе прикрыла ладошкой рот.
— Неужели и жабами питаетесь? Тогда вам не понравится наша человеческая еда.
Флора смеялась. Даниель улыбался. Но как-то неуверенно. И смотрел на меня странно. Спутница подтолкнула его локтем.
— Мерзко, наверное, ощущать во рту его язык? На вкус как протухшая жаба? Часто тебе приходится раздвигать перед ним ноги? — выплюнул он.
Даниель ударил меня под дых. Его слова истекали ядом, были несправедливы и жестоки. А ведь я ничего ему не сделала. Я готова была на все ради него…
«Ты сам — дохлая жаба! Это твои поцелуи отдают тухлятиной!» — хотела крикнуть я.
И не могла. Собиралась ударить заклинанием колючей лозы, выпустить иголки, которые вонзились бы в ладонь Даниеля и заставили бы его разжать тиски, но от волнения позабыла формулу. Жалкая магичка… Ничего не могу…
Только не заплакать! Дыши, Агата, дыши!
— Отпусти ее.
Голос, который я услышала, был сдержан и тих, он источал мертвенное спокойствие застывшей снежной глыбы. Тёрн! За моей спиной!
Даниель все еще сжимал запястье, не давая мне оглянуться, тогда я посмотрела в зеркало, чтобы увидеть отражение Тёрна. Отражения двоились, троились. Вокруг нас в бесконечном хороводе двигались пары, будто стремились окружить, взять в кольцо. Яркие пятна света, па, поклоны. Всюду, куда ни глянь.
Вот в отражении застыла испуганная девушка в черном платье — я. Напротив нее чуть побледневшая, однако не погасившая дерзкой улыбки Флора. Даниель кривит в усмешке губы. Вот только усмешка его — защитная маска.
А за моей спиной незнакомец. Коротко подстриженные темные волосы, сюртук из серой искристой ткани. У незнакомца неожиданно широкие плечи и узкая талия. Крылья тонкого носа подрагивают от тщательно скрываемой ярости.
И во всех зеркалах, всюду, куда ни кинь взгляд — одно и то же. Даниель как-то сморщился, стал меньше ростом. Или он всегда был ниже на полголовы? А незнакомец сузил глаза, чуть подался вперед и сказал голосом Тёрна:
— Ты ведь чувствуешь это, не правда ли? Да, мальчик? Желание, которое иногда сбивает тебя с ног? Ты просыпаешься по ночам со вскриком, с ее именем на губах.
Его голос был вкрадчивым, тихим. Так почему же мне чудилось, будто каждое слово бьет Даниеля наотмашь по лицу, точно пощечина? Тёрн не тронул его и пальцем, а Даниель посерел и шатался, но руки моей не отпускал, словно она была якорем, удерживающим его в штормящем море.
— Так запомни. Она никогда больше не будет твоей. Никогда. Больше. Не будет твоей. Живи с этой мыслью.
Улыбка сползла с лица Флоры.
— Идем, Дани. Идем от этих ненормальных! — пискнула она.
А Даниель уже давно не улыбался, вьющиеся пряди его волос потемнели от пота. Медленно, будто находясь под действием наваждения, он разжал пальцы и позволил Флоре себя увести.
А я… Боялась оглянуться. Что это за фантом в зеркале рядом со мной?
— Агата, — мягко сказал незнакомец с голосом Тёрна. — Посмотри на меня.
Он положил ладони мне на плечи и осторожно погладил.
— Глупая затея, я знаю, — теперь в его голосе звучала неуверенность. — Мальчишество, да?
Незнакомец в зеркале потер переносицу знакомым смущенным жестом.
— Думал, что удивлю тебя. И порадую. Прости.
Я порывисто обернулась. Тёрн, невероятным образом изменившийся почти до неузнаваемости, все же оставался собой. Мой страшный и мерзкий колдун был так хорош собой, что сердце защемило. Почему я раньше не видела его тонкого профиля, его мужественной фигуры? Все заслонил собой образ черного ворона из моего детства…
Я смотрела, смотрела — и ничего не могла сказать. Ни единого словечка.
*** 43 ***
Музыка, будто разделяя мое смятение, затихла. Но уже в следующий миг скрипка сыграла вступление к вальсу «Надежда», единственному танцу, когда дамы могли сами выбрать и пригласить кавалера.
— Потанцуем? — предложила я, совершенно позабыв о необходимом в этом случае традиционном приглашении: взгляд из-под опущенных ресниц и робкое: «Не могли бы вы сопровождать меня?»