Обещай мне
Шрифт:
– Ну уж, ты скажешь! – фыркнула леди Гарриэт и с резким стуком закрыла коробку. – Это Кортни-то? Не я, а ты плохо его знаешь. Он куда чувствительнее, чем тебе кажется.
– Боже мой, чувствительнее! – воскликнула Филиппа, всплеснув руками, но, вспомнив о сыне, спящем в смежной комнате, понизила голос. – Вы, должно быть, забыли, что устроил Уорбек в гостинице «Четыре кареты», когда застал нас с Сэнди! Он не дал мне даже объясниться! А вам известно, что я три дня подряд писала ему письма, умоляя выслушать меня? Я писала, что произошла ошибка, нам нужно спокойно во всем разобраться – и что же? Все три письма вернулись
Она помнила этот день слишком живо, так живо, словно это было вчера. Лицо полыхало стыдом, стоило только вспомнить, как дверь захлопывается перед ней.
– А ведь это был мой дом, пусть даже всего два месяца! И этого человека вы называете чувствительным?
– В данном конкретном случае я могу назвать его глупцом, – задумчиво произнесла маркиза, и снисходительная усмешка появилась на ее губах. – О Кортни не скажешь, что он умеет держать себя в руках. В молодости он набрасывался на любого, кто позволял себе косо посмотреть на него, а уж если речь шла о его безнравственной матери… Но окончательно он сорвался с цепи после смерти отца. Просто взбесился, иначе не скажешь. Готов был весь мир вызвать на дуэль… и кто может винить его за это?
Филиппе почудился вызов в глазах свекрови, и она отвела взгляд. Разумеется, ей была известна трагедия, омрачившая детство Уорбека. Его отец долго закрывал глаза на любовные связи жены, хотя о них судачили не только в свете, но и на кухнях. Наконец он просто пристрелил и жену, и ее очередного любовника прямо в постели. А двумя неделями позже он был найден в своих охотничьих угодьях со смертельной раной в груди. Официально была выдвинута версия несчастного случая на охоте, но все в один голос твердили о самоубийстве.
Все это объясняло и отчасти даже извиняло горький цинизм Уорбека и его недоверие к людям.
– Когда в «Четырех каретах» он пообещал убить Сэнди, я знала, что это не пустая угроза, – не сдавалась Филиппа. – Ведь он однажды уже убил человека.
– Ерунда! На то и молодость, чтобы вести себя безрассудно. Дуэль, о которой ты говоришь, была тысячу лет назад. Кортни тогда не было и двадцати, а вот его противник был много старше и мог бы попридержать ^язык и не отпускать грязных шуточек о матери Кортни.
Что касается моего сына, смешно даже думать, что Кортни грозил ему всерьез. Он любил Сэнди.
– Он любил и меня, но это ничего не изменило, – возразила Филиппа, даже не пытаясь скрыть горечь. –Он, не задумываясь, вывалял мое имя в грязи, во всеуслышание обвинил в супружеской измене, оставил без средств к существованию. Да-да, он сделал все это без малейшего колебания, и я никогда ему этого не прощу! Если бы не Сэнди… хотелось бы мне знать, что сейчас было бы со мной и Китом, если бы не ваш сын!
– Хм… – произнесла леди Гарриэт задумчиво, но без тоски в голосе. – Я тоже не раз задавалась вопросом, как все повернулось бы, если бы Артур не бежал. Кто знает, возможно, поступи он иначе, тебе бы пришлось остаться в Англии и волей-неволей разрешить добром ссору с идиотом-мужем.
– Все было бы точно так же! – с вызовом ответила Филиппа, расслышав неодобрение в голосе свекрови. – Я поклялась покинуть Англию и сделала бы это независимо от Сэнди.
– Очень может быть, очень может быть, – повторила
– Как? – вырвалось у Филиппы, и она вгляделась в спокойные глаза свекрови. – Вы знали, что Сэнди болен?
– Знала, – легким кивком подтвердила леди Гарриэт. Она поднялась с кресла и присела рядом с невесткой. – Я чувствовала, что Сэнди не протянет долго. Он, конечно, думал, что я ни о чем не догадываюсь, но матери всегда знают такие вещи. Именно поэтому я не удерживала его. Ответственность за тебя, забота о тебе могли пробудить в нем волю к жизни, заставить цепляться за нее. Он не привык разрешать сложные проблемы, мой Сэнди, и непривычный груз на плечах поневоле должен был изменить его жизнь, сдвинуть ее в буквальном смысле с мертвой точки. Я уверена, что, засыпая вечером, он молил Бога проснуться утром, чтобы ты могла еще один день не чувствовать себя одинокой. Он писал только о радостных событиях: о рождении Кита, о твоем девятнадцатом дне рождения, о нагретой закатным солнцем лоджии, где вы сидели втроем, любуясь Гранд-каналом и всеми этими гондолами. Он ни словечка не написал о том, как страдает… но это было и не нужно. Я мать, а мать умеет читать между строк. – Леди Гарриэт ласково пожала руку невестки. – Вот видишь, я все знала.
Это было больше, чем Филиппа могла выдержать, и слезы, которые казались давно выплаканными, снова покатились по щекам. За спокойствием леди Гарриэт она угадывала великую боль, изжитую в одиночестве и превратившуюся в светлую печаль.
– Боже мой, – прошептала она, – а я-то думала, что это наш секрет!
Глава 7
– Кортни! – воскликнула леди Гарриэт. – Вижу, ты все-таки решил составить нам компанию. А я уж было подумала, что у тебя появились другие планы на этот день. Как ты нас нашел?
Они сидели в мощеном дворике постоялого двора за простым квадратным столом под могучим вязом. С этого места были видны бесконечные изумрудные луга, старинный каменный мост через речку.
Филиппа неохотно повернулась к Корту и холодно кивнула. Все-таки он их нашел. Даже не дал мирно пообедать!
Ночью Филиппа спала плохо, часто просыпалась. Утром снедавшая ее тревога усилилась, и сейчас она обостренно чувствовала угрозу, исходящую от Уорбека. Кит был смыслом ее жизни… и отдать его? Человеку, который шесть лет назад выбросил ее за порог, в мир, которого она боялась, в котором всю жизнь, с самого детства, чувствовала себя чужой. Он был способен на все, ее бывший муж, и кто знал тогда, не поступит ли он столь же жестоко с сыном женщины, которую ненавидел всей душой?
Уорбек стоял на пороге и улыбался. Это еще больше испугало Филиппу. Судя по наряду, он приехал верхом:темный сюртук, светлые узкие брюки, высокие сапоги – все как будто очень простое, но элегантное.
Леди Гарриэт улыбнулась и протянула руку, к которой Уорбек склонился со всей возможной галантностью. Филиппе он слегка поклонился. Поскольку единственное свободное кресло было напротив, то к нему Уорбек и прошел, стягивая на ходу перчатки.
– Ну, молодой человек, вы уже успели посетить магазин игрушек? – обратился он к Киту.