Обет молчания
Шрифт:
— Аннабелинда в последнее время плохо выглядела. Возможно, так оно и есть.
— Обычно едут лечиться в Швейцарию, — сказала Хельга. — Говорят, что хорошо помогает горный воздух.
Я подумала: «Швейцария? Карл Циммерман приехал оттуда».
Карл Циммерман все больше и больше занимал мои мысли. Болезнь началась после его исчезновения, из-за тоски по нему.
Я часто прогуливалась, вспоминая нашу неожиданную встречу, и однажды пошла посмотреть на его коттедж.
Мне показалось, что в нем кто-то живет. Я осмотрела
А на следующий день я поймала себя на том, что снова иду в направлении коттеджей. Я подошла к домикам сзади. Там располагались садики, и в одном из них молодая женщина развешивала постиранные вещи.
Она поздоровалась со мной и сказала:
— Вы из школы. Я уже видела вас неподалеку отсюда.
— Да, — ответила я. — Наверное, вы работаете в пансионе?
— Не я. Мой муж. Он работает в парке. У него очень много дел.
Женщина подошла ко мне. У нее было приятное счастливое лицо. Я заметила, что она ждет ребенка… и весьма скоро. Она оперлась руками на изгородь и изучающе посмотрела на меня.
— Вы давно в этой школе? — спросила она.
— С прошлого сентября.
— Откуда вы приехали? Не из Англии ли?
— Как вы догадались? — Ну, может быть, все дело в том, как вы говорите по-французски.
— Неужели так плохо?
— Не расстраивайтесь, — сказала женщина. — И вовсе не плохо. Я все понимаю.
— Прекрасно! Тогда позвольте задать вам вопрос. Вы знали Карла, который некоторое время работал здесь?
— О да. Мой Жаке говорил, что садовник из него не Бог весть какой. Я знала этого молодого человека. Он недолго пробыл в этих краях.
— Почему он так быстро уехал?
— Не думаю, что он собирался оставаться. Он один из тех, которые сегодня здесь, а завтра там.
— Спасибо, это все, что я хотела узнать, а теперь я лучше вернусь в школу.
— До свидания, — весело сказала жена садовника.
Примерно через неделю я опять увидела ее. Она округлилась немного больше.
— Привет. Опять вы, — сказала она. — Вам, кажется, понравилось гулять здесь.
— Я люблю выходить из пансиона в это время, а в парке так хорошо…
— Настоящая весна.
— Да. Чудесно.
— А я отдыхаю. Понимаете, я должна отдыхать.
Я знала, что она имеет в виду.
— Вы довольны, правда? Я говорю о… ребенке.
— Значит, вы заметили.
Женщина громко засмеялась, показывая, что это шутка, настолько очевидным было ее состояние.
— Конечно, заметила.
— Такая молоденькая девочка, как вы!
— На самом деле не такая уже я молоденькая.
— Нет. Конечно, нет. В наше время молодые люди уже знают о таких вещах. Вы правильно угадали. Я довольна. Мы всегда хотели ребенка.
Жаке и я. Думали, что у нас его уже никогда не будет, а потом милосердный Боже посчитал нужным исполнить наше желание.
— Должно быть, вы счастливы.
Она кивнула, довольная и безмятежная.
Я ушла, думая о ней.
Как-то раз, когда мисс Каррутерс взяла нас на экскурсию в Монс и у нас опять появилась возможность походить по магазинам, я купила распашонку, которую намеревалась подарить этой женщине.
Я узнала ее имя. Ее звали Маргарет Плантен.
Жаке Плантен работал на пансион по найму уже много лет, а его отец и дед работали на Рошеров еще до того, как была создана школа.
Маргарет пришла в восторг от распашонки. Она призналась, что наши короткие беседы через изгородь доставляют ей большое удовольствие. Меня пригласили в маленький коттедж с двумя комнатками наверху и двумя внизу. Сзади была пристроена умывальная.
Маргарет получала огромное наслаждение, показывая мне вещи, приготовленные для ребенка. Я сказала, что надеюсь на то, что он родится до моего отъезда на летние каникулы.
— Занятия в школе заканчиваются в самом конце июля, — сказала Маргарет. — По крайней мере, всегда кончались. Ну, а ребенок должен появиться примерно за неделю до этого.
— Как вы думаете, кто это будет, мальчик или девочка? Я бы предпочла маленькую девочку.
— Она бы предпочла! — рассмеялась Маргарет. — Ну, это решит милосердный Господь. Жаке хочет мальчика, но думаю, что он будет очень рад, кого бы нам ни послала судьба. А я хочу только одного — взять этого малыша на руки.
Прошла весна. Наступило лето. Остался всего один месяц до окончания занятий. Жизнь в пансионе очень нравилась мне. С Кэролайн мы стали близкими подругами. Я сильно привязалась к Ивонн и Хельге.
Прогулки в сельской местности. Кроссы, в которых бегущие впереди оставляют за собой след из клочков бумаги. Свежий воздух. Мисс Каррутерс говорила, что это лучше всяких искусств. Мадемуазель Артуа жаловалась на беспорядок, который мы оставляли в спальне. Долгие теплые дни…
Уроки танцев, уроки игры на фортепьяно… Я скучаю по Аннабелинде и с нетерпением жду известий о ней.
Время от времени от нее приходят письма. Она поправляется, считает, что к тому времени, когда я присоединюсь в ней, она будет уже совсем здорова. В Бурдоне очень жарко, и все боятся, что это повредит виноградникам.
«Я предвкушаю встречу с тобой, — писала Аннабелинда, — ты мне расскажешь про все, что происходит в нашей школе».
И я, конечно, тоже с нетерпением ждала встречи с ней.
В середине июля у Маргарет Плантен родился мертвый сын. Я очень опечалилась, мысль о страданиях Маргарет была для меня непереносима. Я знала, как отчаянно она хотела иметь ребенка, а теперь все ее планы и надежды оказались напрасными.
Ставни в коттедже были закрыты. Я не могла заставить себя пойти туда, опасаясь, что мой приход напомнит жене садовника о наших беседах о ребенке и еще больше опечалит ее.