Обезьяны
Шрифт:
Жмурясь на ярком полуденном солнце, Саймон долго и внимательно смотрел на тупую, звериную морду человеческого детеныша, а тот – на Саймона. Глаза детеныша словно подернулись пеленой. Они ничего не видели. Саймон запечатлел в памяти его голую маленькую морду, выдвинутую вперед челюсть, зубы с немного
– Ну, можно ползти назад.
Что они и сделали.
Поздним вечером того же дня Саймон Дайкс и Зак Буснер сидели перед сном на небольшой веранде у своего барака и наслаждались взаимной чисткой. Остальные члены группы уже мирно посапывали в гнездах. Перед двумя самцами стоял стол с керосиновой лампой, ее шипение сливалось со звуками ночного леса.
Самцы лениво попивали из горлышка шотландский виски, передавая бутылку из лап в лапы, и обсуждали события дня.
– Отличная штука, – показал Саймон. – «Гррннн» это ведь «Лафройг», не так ли «хуууу»?
– Совершенно верно, – отзначил его вожак, – я его отхватил в беспошлинном магазине в Дар-эс-Саламе, вот, глотните-ка еще.
Союзники выпили еще, после чего Буснер распрямил спину и взял Саймона за подбородок, настукивая:
– Что же, союзничище, призначьтесь, вы ведь не узнали Бигглза «хуууу»?
– Нет, совсем нет. Я совсем не узнал его. Он выглядел точь-в-точь как другие люди, такой же мерзкий, тупой и длиннолапый «хух-хух».
– А теперь покажите мне, – Буснер наклонился вперед, – как вы себя чувствуете? Теперь, когда вы сами увидели, что не узнаете его, – развеялся ваш психоз или нет «хуууу»?
– Да, от него и следа не осталось. И дело не только в Бигглзе – тут еще сам лагерь. Попав сюда и увидев, до чего готова дочетверенькать эта самка, лишая сама себя шимпанзеческого достоинства, я стал другой обезьяной.
– Знаете что, Саймон, – изящно изогнул пальцы Буснер, едва-едва тревожа воздух, – некоторое время назад мне приползла в голову мысль, что в вашей человекомании никак нельзя видеть обычный, заурядный психоз «хуууу».
– Вы правда так считаете «хуууу»?
– Да, я хочу показать, что избранный вами метод проверки действительности на истинность – мы, психологи, так обозначаем способность сознания отличать реальное от воображаемого, – как я наблюдал его на протяжении нашего знакомства, не может считаться ошибочным; скорее, он просто «хуууу» другой, не такой, как у прочих шимпанзе. И вот недавно, напомнив себе, что до припадка вас очень беспокоили вопросы, связанные с самой сутью понятия телесности и его соотношением с понятием шимпанзечности, я подумал – и, надеюсь, вы простите меня за эти жесты, если не созначитесь со мной, – а не следует ли понимать вашу абсолютную убежденность в том, что вы – человек и что именно человек является самым высокоразвитым видом приматов на Земле, как своего рода сатирический троп «хуууу»?
Саймон поразмыслил немного, а потом просто щелкнул пальцами:
– Это образ.
И союзники, нежно обняв друг друга и передавая из лапы в лапу бутылку виски, надолго погрузились в беззначие, а вокруг во тьме экваториальной ночи бегали и выли люди, оглашая лес своими полубессмысленными вокализациями:
– Тввввооойййуууммммаааать-Тввввоойййууумммааать-Тввввооойййуууумммааать.