Обитатели стен
Шрифт:
— Там ничего нет мокрого? — воскликнул Вальтер, открывая ранец и принимаясь копаться в имуществе Эрика. — Воды нет? Запомни, стоит этой штуковине намокнуть, и тебе конец.
— Человечество держит воду во флягах, — раздраженно огрызнулся Эрик. — Вот здесь, — он указал на булькающий пузырь, закрепленный у него на бедре, — чтобы ею не пропиталась пища, — и, закинув ранец за спину, он с надменным достоинством двинулся прочь.
Артур-Организатор проводил его до коридора.
— Не сердись на Вальтера, — прошептал он. — Он вечно опасается, что никто,
— Я не потеряюсь, — холодно откликнулся Эрик. — У меня хорошая память и достаточно сообразительности, чтобы найти дорогу обратно. Кроме того, я — Эрик-Око, Эрик Око Человечества. Я не потеряюсь.
И с гордым видом он пошел прочь, даже не повернув головы. Пусть Чужаки знают, что он о них думает. Снобы. Самоуверенные болваны.
И тем не менее он чувствовал себя униженным, уязвленным — точно так же, как когда Рой-Бегун назвал его одиночкой перед всем отрядом. И последнее замечание, которое донеслось ему уже в спину: «Эти примитивные люди такие обидчивые!» — не улучшило ему настроения.
Погруженный в собственные мысли, он пересек громадное темное помещение, двигаясь на пятно белого света впереди. Мысли его были заняты совершенно непривычной переоценкой ценностей. Простота и свобода человечества находились на одной чаше весов, в то время как на другой — изощренная смекалка и разнообразие жизни Чужаков. С одной стороны, знание необходимых для выживания Человечества основ, с другой — многочисленные навыки и обилие предметов обихода, о которых Эрик даже никогда и не слышал. Конечно же, путь Человечества казался ему предпочтительнее и лучше.
«Зачем же дядя тогда связался с этими чужаками?» — недоумевал он, подходя к выходу из строения. Свернув налево, он миновал низкий вход, пройденный им ранее, и кинулся бегом к стене, отверстие в которой вело к родным коридорам. И почему все эти чужаки, явно принадлежащие к разным племенам, так единодушны в своем презрении к Человечеству?
Он уже свернул направо вдоль стены, и ему оставался последний отрезок пути до входного проема, когда пол под ним снова заходил ходуном, заставив его забыть об этих размышлениях. Его подбросило вверх, и, оглянувшись, он застыл на месте от ужаса.
Он оказался на открытом пространстве, и поблизости бродило чудовище. Оно снова двигалось в свою кладовую.
VI
В головокружительной дали Эрик различил невероятно длинное серое тело, о котором он слышал рассказы с детства, выше, чем сотня человек, стоящих на плечах друг у друга, и толстые серые ноги, каждая из которых была толще двух стоящих рядом самых крупных мужчин. Ему хватило одного испуганного взгляда на эту громадину, чтобы оцепенеть от страха.
Хорошо еще, что он вовремя спохватился и не выскочил вперед, и не бросился прочь от стены. Но удержало его лишь то, что бежать можно было только навстречу Чудовищу. На какое-то мгновение ему даже пришла в голову дикая мысль прорваться сквозь стену, прижавшись к которой он стоял.
И только тогда он вспомнил о дверном проеме — и то лишь потому, что мгновение назад направлялся туда. Его отделяло от входа не более тридцати или тридцати пяти шагов. Там он мог почувствовать себя в безопасности; там ожидал его дядя со своим отрядом. Человечество и коридоры — благословенные, потаенные, узкие коридоры!
И Эрик ринулся к дверному проему. Он бежал, как никогда в жизни еще не бегал; он даже представить себе не мог, что способен развить такую скорость.
Но даже во время этого безумного бега, когда слезы от напряжения выступили у него на глазах, его посетило несколько здравых мыслей — результат долгого и утомительного обучения будущих воинов. Ведь он находился гораздо ближе к строению, в котором прятались Чужаки и которое Артур-Организатор назвал предметом мебели Чудовищ. Надо было бежать в другую сторону и прятаться между ним и стеной. Там, если его только не заметило Чудовище, он мог переждать в безопасности, пока не представилась бы возможность вернуться обратно.
Но теперь возвращаться было слишком далеко. «Беги тихо, — напомнил он себе, — быстро, но бесшумно, абсолютно бесшумно. Воины не раз говорили: на таком расстоянии надо больше опасаться, что ты можешь быть услышан, чем увиден. Беги бесшумно. Если хочешь жить».
Он достиг двери. Она была поставлена на место!
Не веря своим глазам, с охватившим его животным ужасом он смотрел на изгибающийся желобок в стене, обозначавший контуры двери. Но такого никогда раньше не случалось! Это что-то неслыханное!
Потеряв голову, Эрик обрушился с кулаками на дверь. Удастся ли ему произвести достаточно шума, чтобы его услышали за нею? Или он всего лишь привлечет внимание Чудовища?
Он быстро обернулся — один взгляд, одно потерянное мгновение, чтобы оценить близость опасности. Ноги Чудовища передвигались очень медленно: его скорость могла вызвать смех, если бы не огромное расстояние, которое оно покрывало каждым шагом. И уж совсем ничего смешного не было в этой длинной узкой шее, почти такой же длинной, как само тело, и относительно маленькой головке, которая зловеще колыхалась на конце этой шеи. И эти жуткие розовые штуки вокруг шеи, сразу под головой…
Оно было гораздо ближе, чем несколько мгновений назад, но заметило ли оно Эрика и направлялось ли к нему, он не мог сказать. Что если постучать в дверь древком копья? Это может привлечь внимание, они должны услышать… Но и Чудовище не останется к этому равнодушным.
Оставалось единственное. Эрик отошел от двери и с размаху бросился на нее. Дверь слегка подалась. Еще одна попытка.
Сотрясающие пол шаги слышались уже так близко, что почти оглушали Эрика. В любой момент сверху на него могла спуститься огромная серая лапа и раздавить его в лепешку. Эрик снова разбежался, заставляя себя не смотреть по сторонам.