Обитель Апельсинового Дерева
Шрифт:
Конечно, он не собирался отдавать эликсир Сабран Беретнет. Чтоб ей повеситься! Но любой другой правитель, узнав, что Никлайс добился успеха, постарался бы вернуть его в Ментендон и на всю жизнь обеспечил бы богатством и роскошью. А уж Никлайс бы позаботился, чтобы Сабран узнала, на что он способен, а когда явилась бы к нему, умоляя о глотке вечности, не было бы для него ничего слаще, чем отказать ей.
Однако до этого счастливого дня было еще далеко. Добыть бы дорогостоящие субстанции, с помощью которых пытались продлить себе жизнь давно скончавшиеся лакустринские
Пора писать Леоварту и просить, чтобы снова задобрил государя лестными письмами. Только князь способен уговорить властителя отдать свое золото в переплавку.
Никлайс допил холодный чай, мечтая о чем-нибудь покрепче. Наместница Орисимы отлучила его от пивных и ограничила двумя чашами вина в неделю. У него который месяц дрожали руки.
Они тряслись и сейчас, но не от тяги к забвению. Никлайс так и не нашел ни следа Триама Сульярда.
В городе снова зазвонили. Должно быть, морская стража отбывает в столицу. Остальных учеников сплавили на Пуховый остров – гористый клочок земли в море Солнечных Бликов, где хранилась вся мудрость и знания о племени драконов. Никлайс несколько раз писал правителю Хайсана с просьбой о допуске на этот остров и все время получал отказ. Пуховый остров был не для иноземцев.
А ведь в драконах мог таиться ответ к его задаче. Они жили тысячелетиями. Наверняка нечто в их телах дает возможность обновления. Эти существа не всегда были такими, как теперь. В легендах Востока драконы обладали мистическими способностями – могли менять облик, порождать сновидения. Этих способностей они не проявляли с окончания Великой Скорби. В ту ночь небо пересекла комета, и огнедышащие всего мира впали в непробудный сон, а восточные драконы стали сильнее, чем были в прошлые века.
Теперь их сила снова убывала. И все же они жили и жили – эликсир во плоти.
Не то чтобы эта теория много сулила Никлайсу. Скорее наоборот, заводила его в тупик. Для островитян их драконы были святы. И потому торговля любой субстанцией из их тел каралась особенно медленной и мучительной смертью. На такое решались только пираты.
Скрипя зубами от бившейся в висках боли, Никлайс захромал из мастерской. Шагнул на циновки и ахнул.
У огня сидел Триам Сульярд. Мокрый насквозь.
– Клянусь гульфиком Святого… – опешил Никлайс. – Сульярд!
Юнец с болью взглянул на него:
– Не следует всуе поминать интимные части Святого.
– Придержи язык! – рявкнул Никлайс. Сердце у него колотилось. – Скажу тебе, ты везунчик. Если нашел способ выбраться отсюда – говори сразу.
– Я пробовал выбраться, – сказал Сульярд. – Сумел обойти стражников и выскользнуть из дома, но у ворот стояли другие. Я влез в воду и прятался под мостом, пока не ушли восточные рыцари.
– Здешний начальник – не рыцарь, дурачок, – с досадой буркнул Никлайс. – Святой, зачем ты только вернулся! Чем я провинился, что ты ставишь под угрозу то, что осталось от моей жизни? – Он помолчал. – На этот вопрос, собственно, можешь не отвечать.
Сульярд молчал. Никлайс, чуть не оттолкнув его, принялся разводить огонь.
– Доктор Рооз, – помолчав, заговорил Сульярд, – почему Орисиму так строго охраняют?
– Потому что чужестранцам под страхом смерти запрещено ступать на землю Сейки. А сейкинцам, в свой черед, запрещено ее покидать. – Никлайс подвесил чайник над очагом. – Здесь нас терпят ради торговли и клочков ментской науки, и еще чтобы государь хотя бы смутно представлял себе жизнь по ту сторону Бездны, но нам нельзя ни выйти за пределы Орисимы, ни обсуждать нашу ересь с сейкинцами.
– Ересь – это Шесть Добродетелей?
– Именно так. И еще они, что вполне понятно, подозревают иноземцев в распространении драконьей чумы – здесь ее называют красной болезнью. Если бы ты потрудился что-нибудь узнать, прежде чем сюда заявиться…
– Но должны же они выслушать нашу просьбу о помощи, – убежденно ответил Сульярд. – На самом деле, пока прятался, я подумал, что мог бы позволить им меня найти и пусть доставят в столицу.
Он как будто не заметил, с каким ужасом воззрился на него Никлайс.
– Я должен переговорить с их государем, доктор Рооз. Когда ты услышишь, с чем я…
– Я уже сказал, – бросил ему Никлайс, – мне твое дело не интересно, мастер Сульярд.
– Но Добродетелям грозит опасность! Миру грозит опасность! – упорствовал Сульярд. – Королева Сабран нуждается в нашей помощи.
– Что, она в ужасной опасности? – с тайной надеждой спросил Никлайс. – Ее жизнь под угрозой?
– Да, доктор Рооз. И я знаю способ ее спасти.
Богатейшая женщина Запада, почитаемая в трех государствах, нуждается в помощи оруженосца!
– Очаровательно, – протяжно вздохнул Никлайс. – Так и быть, Сульярд, я тебя выслушаю. Посвяти меня в свой замысел спасения королевы Сабран от этой загадочной напасти.
– Надо заключить договор с Востоком, – решительно заговорил Сульярд. – Пусть государь Сейки пришлет на помощь ее величеству своих драконов. Я намерен склонить его к этому. Он должен помочь Добродетелям прикончить драконье племя, пока они еще не проснулись до конца. Пока не…
– Постой, – перебил Никлайс. – Ты хочешь сказать, что задумал… союз между Инисом и Сейки?
– Не только между Инисом и Сейки, доктор Рооз. Между странами Добродетели и Востоком.
Никлайс дал его словам время кристаллизоваться. У него дергался уголок рта. И, видя, что Сульярд остается серьезным, как священнослужитель, Никлайс, запрокинув голову, расхохотался.
– О, это чудесно. Великолепно! – объявил он. Сульярд вытаращил глаза. – Ох, Сульярд. Мне здесь так не хватает веселья. Благодарю тебя.
– Это не шутка, доктор Рооз, – вознегодовал Сульярд.
– Как же не шутка, милый мальчик? Ты решил, что для отмены Великого эдикта, действовавшего пять столетий закона, достаточно будет хорошенько попросить? Как же ты молод, в самом деле! – Никлайс снова захихикал. – И кто же способствует тебе в этом славном предприятии?