Шрифт:
Samantha Shannon
THE PRIORY OF THE ORANGE TREE
Copyright © Samantha Shannon-Jones, 2019
Illustrations © Emily Faccini, 2019
All rights reserved
Перевод с английского Галины Соловьевой
Серийное оформление и оформление обложки Виктории Манацковой
Карты изготовлены Вадимом Пожидаевым-мл.
Издательство АЗБУКА®
От
Вымышленный мир «Обители Апельсинового Дерева» вдохновлен событиями и легендами различных краев света. Ни одна из стран не задумывалась как подлинное подобие какого-либо государства или культуры земной истории.
I. Старинные предания
И увидел я Ангела, сходящего с неба, который имел ключ от бездны и большую цепь в руке своей.
Он взял дракона, змия древнего, который есть диавол и сатана, и сковал его на тысячу лет, и низверг его в бездну, и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет; после же сего ему должно быть освобожденным на малое время.
1
Восток
Незнакомец вышел из моря как дух – босой, одетый в дорожные шрамы. Он, как пьяный, шел сквозь дымку, паутиной окутавшую Сейки.
Старые легенды гласили, что духи воды обречены на молчание. Языки у них ссыхались так же, как кожа, и лишь морская трава одевала их кости. Духи таились на отмелях, поджидали неосторожных, чтобы утащить их в сердце Бездны.
Тани с малолетства не пугалась этих сказок. И сейчас, сверкнув улыбкой выставленного перед собой кривого кинжала, она устремила взгляд на незнакомца в темноте.
Но от его оклика она вздрогнула.
Облака разошлись, выпустив на свободу лунный свет. Его хватило, чтобы разглядеть пришельца. И позволило ему увидеть ее.
Не дух. Чужестранец. Она его увидела – и поздно было закрывать глаза.
Он обгорел на солнце, волосы обвисли соломой, с бороды текло. Как видно, контрабандисты сбросили его в воду, посоветовав покрыть остаток пути вплавь. Ее языка он, понятно, не знал, но она его понимала достаточно, чтобы распознать просьбу о помощи. Незнакомец хотел видеть государя Сейки.
В сердце у нее грохотал зажатый в кулак гром. Заговорить она не смела: знание языка выковало бы между ними узы и выдало бы ее. Стало бы ясно, что как она оказалась свидетельницей его преступления, так и он застиг на месте преступления ее.
Ей полагалось сейчас отшельничать. Уединиться за стенами Южного дома, очищая себя для важнейшего дня своей жизни. А теперь она запятнана. Замарана так, что не отмыть. И все оттого, что захотелось до Дня Выбора еще раз окунуться в море. Ходили слухи, что великий Квирики благоволит тем, кому хватает дерзости нарушить уединение ради встречи с волнами. А он вместо благосклонности послал ей этот кошмар.
Ей всю жизнь слишком везло.
Теперь пришлось за это расплачиваться.
Она пригрозила чужаку кинжалом. Он, глядя в лицо смерти, задрожал.
В голове у нее вихрем кружились разные мысли. Одна страшнее другой. Если выдать чужака властям – откроется, что она нарушила уединение.
Тогда День Выбора вряд ли состоится. Благородный правитель мыса Хайсан – провинции Сейки – не допустит богов на землю, возможно оскверненную красной болезнью. До признания города безопасным пройдут недели, а к тому времени прибытие незнакомца объявят дурным знамением, и ее шанс стать всадницей передадут новому поколению учениц. Она лишится всего.
Донести на него Тани не могла. Не могла и оставить так. Если чужак в самом деле несет в себе красную болезнь, то, бродя на свободе, он окажется угрозой всему острову.
Оставалось одно.
Она тряпкой обмотала ему лицо, чтобы не дышал болезнью. Руки у нее тряслись. Потом увела его с черного прибрежного песка к городу, держась настолько близко, насколько хватало отваги, и упираясь в спину кинжалом. Порт мыса Хайсан никогда не спал. Тани провела чужестранца по ночным рынкам, мимо выстроенных из плавника святилищ, под гирляндами белых и голубых фонариков, развешенных ко Дню Выбора. Пленник молча разглядывал все это. Темнота скрывала его черты, но Тани еще и заставила его опустить голову, плашмя стукнув клинком по затылку. И все время старалась держаться подальше от людей. Она придумала, куда его девать.
К северной оконечности мыса лепился искусственный островок. Назывался он Орисима и для местных был своего рода диковинкой. На нем выстроили торговый пост для горстки купцов и ученых из Вольного княжества Ментендон. Кроме занимавшего другую половину мыса Лакустрина, лишь ментцам даровали позволение продолжать торговлю с Сейки, после того как остров закрылся для всего мира.
Орисима.
Вот куда она отведет чужестранца.
Освещенный факелами мост к торговому посту охранялся вооруженными часовыми. Из сейкинцев туда допускались немногие, и она к их числу не принадлежала. Был еще один путь за ограду – через причальные ворота, открывавшиеся раз в год, чтобы принять товары с ментских судов.
Тани провела чужака вдоль канала. Сама она не сумела бы протащить его на Орисиму, но знала, кто сумеет. Та женщина наверняка найдет способ укрыть его среди иноземных купцов.
У Никлайса Рооза давно не бывало гостей.
Он отмерял себе немного вина – струйку из скудного запаса, – когда в дверь постучали. Алкоголь оставался одним из немногих доступных ему в этом мире радостей, и он окунулся в аромат напитка, предвкушая первый глоток.
Тут-то его и прервали. Разумеется. Он со вздохом оторвал себя от кресла, закряхтел от острой боли в лодыжке. Только подагры ему и не хватало.
Постучали снова.
– Ох, да уймитесь вы, – проворчал Никлайс.
Он потянулся за тростью, вслушиваясь в дробный стук капель по крыше. «Сливовый дождь», – говорили сейкинцы в это время года, когда воздух был густым, как облако, а на деревьях набухали плоды. Бранясь себе под нос, Никлайс проковылял по циновкам и на палец приоткрыл дверь.
В ночи за дверью стояла женщина. Темные волосы ниспадали до пояса, одежда была украшена соляными цветами. Промокла она так, как не промокнешь под дождем.