Обитель Апельсинового Дерева
Шрифт:
Приесса тотчас ступила на мраморный пол. Лот, совладав с собой, подошел к ней.
Танец тридцати шагов разучивали при многих дворах. В Инисе он был запрещен Лиллиан Пятой, которая сочла его непозволительно вольным, но ее преемницы оказались снисходительней. Так или иначе, большинство придворных его знали.
Под бодрый наигрыш музыкантов Приесса сделала реверанс, а Лот поклонился партнерше, после чего оба, повернувшись лицом к донмате, взялись за руки.
Поначалу он чувствовал себя скованным.
Она повторила его движение. Они отплясывали и скакали то бок о бок, то лицом к лицу, а потом музыка пошла на взлет, и Лот, подхватив свою партнершу за талию, оторвал ее от земли. Он подхватывал ее снова и снова, пока не заныли руки, а на лбу и на загривке не проступил пот.
Лот слышал прерывистое дыхание у Приессы. Завиток ее темных волос выбился на лоб, когда они закружились, с каждым шагом замедляя движение, и наконец остановились рука об руку снова лицом к донмате Маросе.
Что-то хрустнуло у них между ладонями. Лот не решился посмотреть, что она сунула ему в руку. Донмата вместе со своим двором била в ладоши.
– Вы утомились, благородный Артелот, – донесся из-за маски ее голос. – Что, дама Приесса тяжела для вас?
– Думается, искалинские наряды весят больше ваших дам, сиятельная, – тяжело дыша, ответил Лот.
– О нет, мой господин. Сами дамы, и господа тоже. Сердца наши тяжелы от скорби, что Безымянный еще не вернулся, чтобы направить нас. – Донмата встала. – Долгой вам и покойной ночи. – Ее шлем наклонился. – Если у вас нет больше ко мне вопросов.
Лот до боли остро ощущал записку в своей ладони, но упустить шанс не мог.
– Единственный, ваше сиятельство. – Он прокашлялся. – При вашем дворе есть еще один постоянный посланник, много лет служивший здесь королеве Сабран. Вилстан Чекан, герцог Умеренности. Я хотел спросить, где во дворце располагаются его покои, чтобы поговорить с ним.
Все застыли в молчании.
– Посланник Чекан, – проговорила наконец донмата. – В этом вопросе мы с вами, Артелот, в равном неведении. Его милость несколько недель назад покинул двор, направившись в Корвугар.
– В Корвугар, – повторил Лот. Так назывался порт на юге Искалина. – Зачем?
– Он сказал, что его призывают дела, природу которых открыть не захотел. Я удивляюсь, что он не написал Сабран.
– И я удивляюсь, ваше сиятельство. Признаться, – добавил Лот, – мне трудно в это поверить.
– Надеюсь, благородный Артелот, – проговорила донмата, – вы не обвиняете меня во лжи?
Придворные придвинулись к нему. Как псы, почуявшие запах крови. Кит схватил Лота за плечо, и тот закрыл глаза.
Чтобы узнать правду, они должны выжить при этом дворе, а чтобы выжить – надо подыгрывать.
– Нет, ваше сиятельство, – произнес Лот. – Конечно же нет. Простите меня.
Ничего более не сказав, донмата Мароса вместе со своими дамами выплыла из зала.
Придворные роптали. Лот, сжав зубы, развернулся спиной к строю охраны и шагнул к двери. Кит поспешил за ним.
– Как тебе за такое язык не вырвали, – бормотал он. – Святой, что на тебя нашло, дружище, – ты обвинил принцессу во лжи прямо в ее тронном зале?
– Я такого не перевариваю, Кит. Кощунство. Обман. Открытое презрение к Инису.
– Нельзя было им показывать, что ты попался на подначку. Твой покровитель – рыцарь Верности. Ты хоть изобрази приверженность этой добродетели. – Кит, поймав его за плечо, заставил остановиться. – Послушай меня, Артелот. Мертвые мы для Иниса бесполезны.
У него на лице блестел пот, на горле явственно билась жилка. Лот впервые видел друга таким взволнованным.
– Тебе покровительствует рыцарь Вежливости, Кит, – вздохнул он. – Да поможет она мне скрыть свои мысли.
– Даже с ее помощью это будет непросто.
Кит подошел к окну галереи.
– Я всю жизнь скрывал гнев на отца, – тихо сказал он. – Я научился улыбаться его насмешкам над моими стихами. И когда он звал меня неженкой и молокососом. И когда проклинал судьбу, не давшую ему других наследников, и мою бедную мать, не родившую их. – Кит вздохнул. – Ты мне в этом помогал, Лот. Пока существовал человек, с которым я мог быть самим собой, я находил в себе силы быть с ним другим.
– Знаю, – пробормотал Лот. – И обещаю отныне и впредь только тебе показывать свое настоящее лицо.
– Вот и хорошо. – Кит с улыбкой повернулся к нему. – Верь в лучшее, как всегда верил, и мы до него доживем. Королева Сабран скоро обвенчается. Наше изгнание не будет долгим. – Он хлопнул Лота по плечу. – А сейчас позволь мне раздобыть для нас ужин.
Они разошлись. Лот, только надежно заперев за собой дверь комнаты, взглянул на кусочек пергамента, вложенный ему в ладонь Приессой Йеларигас.
Личное святилище, в три часа. Дверь рядом с библиотечной. Приходи один.
Личное святилище. Теперь, когда дом Веталда отвернулся от Шести Добродетелей, его, верно, оставили пылиться в запустении.
Это могло быть ловушкой. Может, и принц Вилстан получил такую записку, после чего и пропал. Лот потер лоб ладонью. Да пребудет с ним рыцарь Доблести. Он услышит, что хочет ему сказать дама Приесса.
Кит вернулся в одиннадцать с ягненком в винном соусе, куском пряного сыра и оливковым хлебом с чесноком. Друзья устроились поесть на балконе, глядя на мерцающие внизу факелы Карскаро.